Проблема чуда.

Н. Н. Фиолетов  ОЧЕРКИ ХРИСТИАНСКОЙ АПОЛОГЕТИКИ

Последний пункт, в котором усматривается противо­речие науки и религии, есть вопрос о возможности чуда.. Вопрос этот для многих оказывается камнем преткновения. Если существует определенный естественный по­рядок в мире, то каким образом оказывается возмож­ным чудо? Так ставится вопрос в вульгарном сознании. Причем заранее предполагается: 1) что чудо противоре­чит наличности порядка и закономерности природы, уст­раняет возможность его; 2) что чудо представляет со­бой действие произвольное, лишенное разумных основа­ний.

При таком представлении чудо, естественно, оказы­вается в противоречии с разумным познанием и лишен­ным смысла. Однако это вульгарное понимание не име­ет ничего общего с христианским понятием чуда, кото­рое раскрывается в Св. Писании, и в святоотеческих творениях, и в священном предании.

В христианском понимании чудо не может отождест­вляться ни с «противоестественными явлениями», ни с магическими действиями, пытающимися произвольно воздействовать путем «скрытых», «оккультных сил» на естественное явление. В чудесах, с христианской точки зрения, проявляется закономерность высшего порядка. Чудеса, в христианском понимании, так же, как и «есте­ственные законы», положенные в основании бытия тва­ри, входят в план мировой истории, являются обнару­жением единого промышления о мире. Чудо не противо­естественно, но сверхъестественно (что далеко не одно и то же), оно выходит лишь за пределы данной ограни­ченной плоскости, данного ограниченного плана бытия. Если мы нарочно замкнем себя в этой плоскости, то мы не увидим чуда. Но то, что представляется как чудо в данной плоскости, является внутреннее неизбежным и разумным в высшей плоскости, в высшем плане бытия. Оно есть чудо лишь в том смысле, в каком всякое новое появление чего-нибудь, как необычайное, ранее невиди­мое, поражает нас, удивляет или заставляет «чудиться».

«Если мы, — говорит по этому поводу Н. Д. Кузне­цов, — забыв о результатах всемирного процесса в це­лом, будем следить за различными его стадиями, то каждая из них представляется чудом, как проявление первого живого организма из неорганической природы, как затем появление первого духовного человека, пер­венца из мертвых, было чудо». В чуде мы имеем преж­де всего действие высшего начала бытия на низшие сту­пени его. Такое воздействие высших ступеней на низшие мы встречаем постоянно и в пределах наблюдаемой на­ми природы. Действие живого на неживое, психического на физическое, пробуждение и действие сознания пред­ставляют собой наблюдаемое в повседневном опыте обнаружение действия высшего на низшее — «чудо в природе».

Только самое плоскостное, упрощенное мировоззре­ние может представлять себе все мировое бытие как од­нозначную, однородную, механически соединенную сум­му частей. Такое представление о мире, характерное для старого механистического материализма, несовмес­тимо с современным состоянием науки, при котором уже невозможно просто свести живое к мертвому, пси­хическое к физическому, сознательную жизнь к живот­ной и т. п. и распространить на всю область бытия одну и ту же закономерность, соответствующую наиболее примитивной ее ступени. И наблюдаемый обычным опы­том мир природы раскрывает различные ступени бытия, возвышающиеся одна над другой при внутренней их свя­занности. Эти различные ступени бытия имеют каждая свою своеобразную закономерность и также закономер­но взаимодействуют между собой. При этом воздейст­вии высшей сферы на низшую не разрушаются и не уничтожаются законы природы, действующие в низшей, а только преодолеваются в своей ограниченности, полу­чают иное направление и иной смысл.

Воздействие, например, психики на физическое не устраняет законов физических, но, пронизывая их но­вым началом, дает им иную направленность, чем если бы этого соприкосновения сил не было.

Когда человек сознательно воздействует на силы при­роды, когда он, например, останавливает движущееся тело, или приводит выдвижение находящееся в покое, или бросает семена в землю при посеве, или когда он силою и волею воздействует на собственные физиологи­ческие явления (преодолевает утомление, борется со сном и пр.), он не нарушает и не отменяет этим законы, а дает им только другое направление, определяет их дей­ствие в соответствии с законами своей мысли и воли.

Видоизменение действия природы в известной пло­скости, преодоление обычного хода ее процессов совер­шается в силу самого соприкосновения ее с другой, выс­шей плоскостью бытия. Уже в пределах наблюдаемой в обычном опыте природы мы встречаемся, таким обра­зом, с наличностью разных ступеней и планов бытия и возможностью воздействия высших планов на низшие,.. определяющего и изменяющего направление действую­щих в этой низшей сфере сил и законов.

Нет, однако, никаких оснований, с точки зрения ра­зума, ограничивать все возможное бытие областью,. данной нам в обычном опыте природы. Естественная на­ука может и должна ограничивать себя изучением зако­нов и процессов именно этого мира в силу самых средств, которыми она располагает, и в силу самого су­щества своих задач. Но это не значит, что она имеет си­лу отрицать возможность существования иных, высших планов бытия, которым соответствует иная, высшая за­кономерность и разумность. Для этого отрицания нет никаких логических предпосылок. Больше того, такое утверждение, такое ограничение возможного бытия дан­ной нам «здесь и теперь» замкнутой областью природы свидетельствует о такой же ограниченности горизонта, какая выражалась, например, в докоперниковской, так наз. птоломеевской системе, считавшей нашу земную планету единственным физическим центром всего мира. Современная наука уже должна была признать пер­спективу бесконечности в мире физическом. Астрономия открывает «бесконечность вверху», мир бесконечно боль­ших величин; современная нам физика обнаруживает «бесконечность внизу», мир бесконечно малых, мельчай­ших элементов, живущих и движущихся в каждом мель­чайшем самом по себе атоме. Нет основания ограничи­вать эти перспективы бесконечности плоскостью одних чисто физических явлений и отрицать над нею духовную бесконечность — бесконечность высших планов бытия. Если же нет основания отрицать бытие духовного по­рядка, высшего, в сравнении с данным во внешнем опы­те планом бытия, то нет и основания отрицать возможность соприкосновения с ним и действия его на данный нам в опыте план бытия. Этим не уничтожается и не ус­траняется закономерность данной природы. Она приво­дится только в связь и взаимодействие с высшей разум­ностью и закономерностью, дающей законам то направ­ление, которое нужно для высшей цели Провидения.

Евангельские чудеса и исцеления, по существу, озна­чают преображение и возрождение душевного и физи­ческого бытия в силу соприкосновения с источником жизни духовной во Христе. Все исцеления в Евангелий связаны с силой веры, духовным возрождением и искуп­лением, победой над грехом и его следствиями. Это ис­целение и возрождение — следствие прикосновения к. источнику высшей, абсолютной жизни во Христе, дейст­вие источника жизни на то, в чем жизнь поражена или ослаблена.

На примере евангельских чудес мы переходим уже от «чудесного в природе», от чуда в широком смысле слова к чуду в собственном смысле, к тем особым чу­десным явлениям, о которых повествует Св. Писание. Воздействие высшего начала на низшее, необъяснимое и невыводимое из законов низшего и, с точки зрения последнего, — чудесное, мы видим постоянно в окружающей жизни самой природы. Весь мир преисполнен; чудес. Но эти явления совершаются на наших глазах; постоянно, входят в обычный порядок жизни и потому перестают казаться «чудесными» (удивительными — от слова «чудиться», удивляться) в наших глазах, если только мы не углубляемся в сущность этих «мировых загадок».                                                                            

Обычным сознанием, как чудеса в собственном смысле, воспринимаются явления и события необыкновенные выходящие из круга установившегося видимого порядка. К таким явлениям относятся библейские и евангельские чудеса и, прежде всего, чудо Боговоплощения и Воскресения. «Иде же бо хощет, побеждается естества чин» говорится об этих чудесах в «Каноне» Андрея Критского. Здесь мы встречаемся с непосредственным действием высшей силы на низшую, но действием чудесным, имеющим особое значение... Чудеса в этом собственном смысле, хотя в них и продолжается и «побеждается» обычный «чин естества», не являются случайными или произвольными обнаружениями высшей силы (такими представлялись они лишь в нецерковных течениях, например, в апокрифических Евангелиях, у гностиков).

Характерной чертой чуда в христианском понимании является обнаружение в нем высшего смысла, устрем­ление всех обстоятельств его к высшей цели, в конечном итоге — цели спасения мира и человека. Они имеют и глубочайший нравственный смысл, так как направляют сознание и волю всего человека к высшей цели, как бы напоминают о ней и указывают на нее. В этом смысле они называются в Св. Писании только «знамениями» (знаками). Направлением чуда к добру, к высшей цели, высшей разумностью отличаются истинные чудеса от ложных.

В основе всех христианских чудес лежит дело спа­сения (отсюда в Евангелиях иногда называются чудеса «делами»: Дела, которые Я творю, свидетельствуют о Мне) через жертвенное нисхождение Божества к чело­веку — Боговоплощение, «Чудо всех чудес» — Бог явился во плоти. Все остальные христианские чудеса тесно связаны с великим делом любви Божией и обус­ловлены им. Но именно через явление Бога во плоти, по христианскому мировоззрению, совершается победа жизни над смертью и полагается основание грядущему преображению мира и человека, дающему высший ра­зумный смысл жизни всей твари. Порядок природы и в чрезвычайных явлениях Божественного Промысла не на­рушается и не упраздняется, а лишь преодолевается в своей ограниченности действием высшей силы, поднима­ется на более высокую ступень. Не может служить ра­зумным аргументом против чуда в этом смысле его не­обычайность для ограниченного опыта повседневной жизни.

Во-первых, и современное научное мировоззрение, как говорилось выше, в главе о закономерности приро­ды, не может отрицать возможность явлений, выходящих из ряда обычных (самые законы природы основаны не на безусловной необходимости, не знающей никогда от­ступлений, а только на наибольшей вероятности) по за­кону больших чисел, обнаруживающихся в среднем на массе случаев, что не исключает индивидуальных от­ступлений.

Во-вторых, чудесность заключается не во внешних явлениях самих по себе; часто эти внешние обстоятель­ства и факты, сопровождающие чудо, взятые отдельно, не представляют из себя чего-нибудь необыкновенного, как, например, нет ничего необыкновенного в том, что рыба попала на закинутую уду и во рту у нее был най­ден статир (Мф 17, 27) или что сеть рыболовов напол­нилась рабами (Ин   21, 6), а в их внутреннем смысле, в их направленности, сочетании с определенной высшей целью. А эта внутренняя духовная сторона чуда воспри­нимается духовным опытом, духовным просветленным, взором, выходящим за пределы чувственной органиченности «плоти и крови».

Внешнее чувственное зрение может, таким образом,, усмотреть лишь внешнее сочетание внешних физических проявлений чудесного события. Тот, кто живет только в мире этого внешнего опыта, для кого нет ничего, кроме «здесь и теперь», кроме ограниченных рамок чувственной стороны жизни, не увидит и существа чуда-Он или не увидит в нем ничего необыкновенного или за­метит только внешнее событие, которое он не может объяснить, но не чудо как действие высшего порядка. Оттого, действительно, чудеса, совершающиеся во все времена и эпохи, не замечаются и не воспринимаются «осуетившимися» людьми или только раздражают их выходом из обычной колеи их жизни.' Но эта ограничен­ность восприятия одних не может опровергнуть действи­тельность факта духовного восприятия, духовного опы­та других и не дает никаких оснований утверждать не­возможность чуда.

Конечно, разумно-логически можно доказать лишь возможность чуда и устранить вопрос о возможности какого-либо противоречия научному познанию. Наука, не выходя из собственных пределов, не может разрешить проблемы чуда, как проблемы, выходящей из плоскости,, доступной ее рассмотрению, но именно в силу этого она не может с каким-либо основанием и отрицать его. Вос­принять же действительный смысл чуда как действия высшего порядка можно только через причастность к, жизни этого высшего порядка, через духовное видение.