СЛАВОСЛОВИЕ ВЕЛИКОЕ

Подробное прославление Бога за различные частные благодеяния Его заключается на бдении общим прославлением Его за все благодеяния. В этом прославлении одушевление молящихся, сила и теплота их чувства достигают зенита, при котором мысль уже не может останавливаться на частностях, на тех или других милостях Божиих, хотя бы то и таких великих, как спасение нас смертью и воскресением Сына Божия, а всецело погружается в благодар­ное созерцание всей высоты Божией и всего ничтожества и недостоинства нашего пред Ним. Такого характера то славословие, которым заключаются все песнопения бдения и которое справедливо названо великим.

Слава Тебе, показавшему нам свет

Такой взрыв религиозного чувства, какой представляет собою это сла­вословие, ближайшим образом вызывается наступающим в этот момент всенощного бдения первым проблеском утренней зари. Если «достигше на запад солнца и Видевше свет вечерний», верующие изливают свои чувства в такой восторженной песни, как «Свете тихий», то вид рождающегося из тьмы ночной утреннего света должен настраивать их еще глубже и теплее к созерцанию Бога как несозданного Света («во свете Твоем узрим свет»). Ут­ренняя песнь — гораздо длиннее и полнее вечерней и начинается поэтому прямым благодарением Бога (в вечерней песни благодарение косвенное: «поем Отца и Сына...») за утреннюю зарю, которое и выражается торжест­венным возгласом: «Слава Тебе, показавшему нам свет».

Кому произносить этот возглас, в Типиконе, в последовании воскресного бдения, не указано, но в 7 гл. сказано, что этот стих, как и предшествующий ему на будничной утрене: «Тебе слава подобает», и самое великое славосло­вие (конечно, если оно читается), должен произносить настоятель. На этом, вероятно, основании произнесение этого стиха на утрене усвоено священни­ку. Но и это предписание Типикона, и тесная связь стиха с великим славосло­вием скорее требуют произнесения его тем, кто исполняет и великое славо­словие, т. е. на бдении (и праздничной утрене) хором (отсюда колебание в практике: по местам стих усвоено произносить диакону).

По старым уставам

Стих был одним из припевов к хвалитным псалмам (см. выше, с. 705). В ркп. Часословове и старообр. Часовнике «Слава показавшему нам свет». В нек. греч, ркп.: «Слава показавшему свет истинный». В греч. Часо­слове: «Слава Тебе показавшему свет». Печ. греч. Иерус. Тип.: «нужно знать, что после 9-й песни иерей говорит: «Свят Господь Бог наш» и начало «Слава в вышних Богу» на великих славословиях».

Содержание великого славословия

Самое славословие начинается ангельскою песнью при рождении Спа­сителя, — чем утреня, уже близящаяся к концу, возвращается к своему нача­лу (любимый прием в церковных песнях). Такая высокая, небесная песнь освящает наши уста (как и пред утреней) для нашей собственной песни, ко­торая и начинается со слов: «хвалим (собственно: «поем» — ύμνοΰμεν) Тя, благословим Тя, кланяемтися» (ср. с заключением к недавней 8-й песни ка­нона), напоминающих своею краткостью и общностью величайшую песнь литургии («Тебе поем»): как там не указывается, за что поем, благословим и благодарим Господа и о чем молимся Ему, потому что благодарим тогда за все и молимся о всем и перечень вышел бы бесконечным, так не указывает­ся это и здесь, а указывается верховная причина нашей хвалы, поклонения и благодарения — великая слава Божия. За этим прославлением Бога в пес­ни следует молитва к Нему, переходом к которой служит молитвенное об­ращение ко всем лицам Св. Троицы порознь. Из Св. Троицы молитва на­правляется главным образом к Ходатаю нашему на небе, Агнцу Божию (любимое название Спасителя у древних христиан), у Которого мы просим помилования (основное прошение всех молитв бдения — ектений), обус­ловливаемого между прочим принятием настоящих наших (долгих и уже близящихся к концу) молитв. Для уверенности в успехе этого прошения оно заключается тем торжественным исповеданием Христа, какое возглашается на литургии пред самым приобщением Св. Таин: «(Яко Ты еси) един Свят, (Ты еси) един Господь, Иисус Христос, в славу Бога Отца» (неизмеримую славу Божию наличность такого Сына еще увеличивает, хотя увеличить ее как бы некуда). Этим заканчивается первая часть великого славословия, за­ключающаяся первым «аминь» в нем.

Вторая часть уже не так радостна и восторженна, притом, как и 3-я часть, она почти всецело компилятивна — составлена из слов Св. Писания. Прославление Бога, наполняющее ее («на всяк день», следовательно и в на­ступающий, «благословим Тя», потому что имя Твое будет прославляться вечно, — из Пс. 144, 2-й прославлялось ранее: «благословен еси, Господи Боже отец наших» — Дан. 3, 25), омрачается здесь сознанием греховности нашей, которая может как бы нарушить и прервать это вековечное прослав­ление (ср. «в славу...» конца 1-й части) Божие одним греховным днем, от чего да сохранит нас Бог сегодня. Второе «аминь».Третья часть уже исключительно молитвенная. Покаянная скорбь здесь уже настолько усиливается, что радостное прославление Бога, которым на­чалось великое славословие и которое должно быть главным предметом его, едва прорывается кое-где в отдельных выражениях («Благословен еси Господи» — Пс. 118,12). Эта часть и начинается молитвою, а не хвалою, в противоположность первым двум, молитвою общего характера о милости Божией, однако растворяемою надеждою на Бога («Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя» — Пс. 32,22). Эта общая молитва при­нимает затем более определенный характер и сводится к просьбе у Бога — научить нас Его оправданиям, просьбе, выраженной словами 118 пс: «Бла­гословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим» и повторяемой триж­ды — к 3 Лицам Св. Троицы (причем повторение это делается не с измене­нием в тексте, как на вечерне в «Сподоби Господи», а с буквальною точностью, чем эффект усиливается). Далее эта еще довольно общая прось­ба развивается и разъясняется: для осуществления в жизни оправданий Бо­жиих нужно очищение от грехов и умение творить волю Божию. То и дру­гое может быть подано только Самим Богом, к Которому и нужно прибегнуть за помощью, как прибегали к Нему всегда и все («Господи, при­бежище был еси нам в род и род» — Пс. 89,1); у Него и испрашивается сна­чала очищение от грехов (словами Пс. 40, 5: «Аз рех» — усиленная прось­ба: «Господи, помилуй мя, исцели душу мою, яко согреших Тебе»); а затем еще усиленнее («Господи, к Тебе прибегох...») — научение воле Его (Пс. 142,9). Молитва заключается твердою уверенностью в исполнении ее, обосновываемой (как в возгласах после ектении: «Яко Ты еси») на особен­ной близости к нам Бога («Бог мой», Пс. 142:9,10), источника жизни и све­та («во свете Твоем узрим свет», т. е. утренний — возвращение к начально­му возгласу великого славословия при конце его). Последними словами своими: «пробави (продли, ποράτεινον) милость Твою ведущим Тя», вместе с предыдущими: «яко у Тебе...» (Пс. 35:10,11) третья часть великого славо­словия возвращается к своему началу, причем начальное ее прошение о ми­лости Божией к нам («буди») здесь усиливается («пробави»).

Нельзя не заметить, что указанная связь между отдельными предложе­ниями настоящей длинной песни не очень тесная; переходы в ней от одной мысли к другой довольно неожиданны. Песнь состоит, собственно, из отры­вочных молитвенных и хвалебных восклицаний, из которых каждое слиш­ком полно, законченно само в себе, чтобы еще нужно было продолжение или восполнение его. Все выражения взяты из Св. Писания, и оттуда выбра­ны самые сильные.

История

Основою великого славословия является ангельская песнь при рожде­нии Спасителя, и введена она в него, должно быть, по примеру литургии, когда она перенесена была на утро и стала иногда сливаться с утреней (Вступит, гл., 88 и д.); на литургии Апостольских Постановлений эта песнь положена пред самым приобщением, в лит. ап. Фаддея и Мария и нашей — в начале. Из литургии же, должно быть, заимствовано в утреннюю песнь «Хвалим, благословим»: на утрене «Завещания» (Testamentum) III в. подоб­ное выражение, но еще более близкое, почти до буквального сходства, к ны­нешнему «Тебе поем» на литургии, составляет ответ народа на отдельные части епископской или священнической утренней молитвы (Вступ. гл., 86). Наконец, третье заимствование великого славословия из древних литур­гий — обращение: «Агнче Божий, вземляй грехи мира...»; по св. Иоанну Зла­тоусту: «не напрасно мы совершаем память умерших при св. таинстве и при­бавляем молитву за них к тому Агнцу, который берет на себя грехи мира»; причастен на лит. ап. Петра: «Агнче Божий, вземляй грех мира, помилуй нас»; на римской литургии по соединении Тела с Кровию в чаше (после От­че наш незадолго до приобщения) священник произносит: «Агнче Божий, вземляй грехи мира, помилуй нас» — дважды и: «Агнче Божий, вземляй грехи мира, дай нам мир»; римская лития заканчивается таким же трое­кратным обращением с окончаниями: «пощади нас», «услыши нас», «сжалься над нами, Господи». (На широкое применение за богослужением с древности этого воззвания могли повлиять и катакомбные изображения Спасителя в виде агнца).

Об утренней песни «Слава в вышних Богу» упоминает псевдо-Афана­сий в соч. «О девстве»; приводимое у него начало песни имеет следующие варианты с нынешним текстом: нет «хвалим Тя» и «славословим Тя»; окан­чивается отрывок словами: «кланяемтися и прочее». Апостольские Поста­новления в прибавлении к VII кн. дают такой текст песни, озаглавливая его в нек. ркп. «Славословие утреннее»: «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение. Хвалим Тя, поем Тя, благословим Тя, славосло­вим Тя, кланяемтися, чрез великаго Архиерея, Тебе, истинному Богу, еди­ному нерожденному, единому неприступному, великия ради славы Твоея. Господи Царю Небесный, Боже Отче Вседержителю, Господи Боже, Отче Христа, Агнца непорочнаго, вземшаго грех мира. Приими моление наше, се­дяй на Херувимех. Яко Ты един Свят, Ты един Господь Иисус, Христос Бо­га всякия сотворенныя твари, Царя нашего; Имже Тебе слава, честь и почи­тание». Таким образом, и второе «Господи Боже» памятник относит к Богу Отцу, а не Христу, и благодаря этому и опущению «Душе Святый» молитву обращает только к Отцу. В латинской Церкви, где великое славословие 9 Ср. пр. 21 Иппонск. Соб. 297 г.: «в молитвах никто не должен называть Отца вместо Сына, и Сына вместо Отца (должно быть, против патрипассиан). Когдапредстоят (adsistitur) алтарю, молитва всегда да направляется к Отцу»; Карфаген­ский Соб. 525 г., утвердивший постановления Иппонск. Соб., выразил это прави­ло так: «но к Отцу всегда да направляется внимание (intentio)»; по Фульгенцию, это «потому, что когда речь направляется к лицу одного Отца, верою право веру­ющего чтится вся Троица» (Ad Monim. II, 5. Lufi. Liturg. II, 27).

положено по всем чинам в начале литургии после входного, почти пред са­мым Апостолом (в мозарабском чине и в качестве гимна на Рождество Христово), оно тоже равно первой тираде нашего (оканчивая «в славу Бога Отца») и имеет следующие варианты с нашим: «в человецех благоволения»; (хвалим — laudamus, кланяемся — adoramus»); к «благодарим Тя» в мозар. + «песнь глаголем Тебе», там же: «славы Твоя великия»; «Господи» (1-й раз) + «Боже» (Вседержителю — omnipotens, как и в Символе); «Христе» моз. + «Вышний» (altissime); нет «Святый Душе»; вместо «грех» — «грехи»; «Ты еси един Господь» = моз. + «Ты един Вышний»; вместо «Иисус Хрис­тос» (2-й раз) звательный падеж + «со Св. Духом». Песнь помещена в ко­дексе Св. Писания Александрийском и др. как приложение к псалмам и в древнем «Последовании» праздника Василия Великого, Григория Богосло­ва и Иоанна Златоуста в нынешней праздничной форме со следующими ва­риантами: «грех» — «грехи»; «помилуй нас, вземляй грехи мира, приими молитву нашу» нет в «Последовании»; вместо «в день сей» — «день сей» в кодексах; «буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя» есть только в «Последовании»; «благословен еси, Господи», как и ныне, трижды. В древнейших слав, рукоп. не указывается, что «Благословен еси Господи» трижды. По Студийским уставам нек. редакций, великое славословие и в праздники состояло из двух частей, как ныне в будни, и части эти разделя­лись сугубой ектенией, после которой пелась часть от «Сподоби Господи» (Вступ. гл., 368). След такой практики и в старопечатных Часословах, на­пример Моск. 1602 (= старообр.), Львовском 1642, где славословие дается только в нынешнем нашем будничном виде (но, конечно, сплошь все), с за­мечанием (во втором Часослове) под «Благословен еси Господи»: «аще по­ется славословие, трижды тако; аще же чтется, глаголи сие: Благословен еси Владыко... Благословен еси Святый...». Тем не менее праздничный вид сла­вословия, по-видимому, древнее, и утреннее «Сподоби Господи», выделен­ное из него, обязано, должно быть, подражанию вечерне. Праздничный вид мог выработаться в пределах Великой Константинопольской церкви и Святогробской и потому ранее Студийского устава, нек. редакции которого зна­ют его, а Студийско-Алексиевский применял, должно быть, только в Вели­кую субботу и Пасху; из Святогробской практики этот вид передался Иерусалимскому уставу. Вывезенный Арсением Сухановым из Греции текст великого славословия не имел «помилуй нас; вземляй грехи мира»; нынеш­ний греч. Орологий, как у нас, только знаки препинания: «...Сыне Отечь, вземляй грех мира, помилуй нас вземляй грехи мира, приими молитву нашу седяй одесную Отца и помилуй нас». Слав. ркп. Иерус. уст.: «вземляй грехи всего мира----вземляй грехи миру» и нет аминь. Старопеч. Часосл. «гре­хи» множ. число оба раза.

Трисвятое (великое)

Начатое ангельскою песнью, великое славословие и оканчивается ан­гельскою (по преданию) песнью: «Святый Боже...». Кроме литургии, это единственное место в церковной службе, где Трисвятое поется, а не читает­ся, само по себе и по особому чину: не только трижды, но с припевом Слава и ныне и с повторением 1¹/₂ раза еще после этого припева. Отсутствие обыч­но сопровождающих его молитв, даже Отче наш, сосредоточивает на песни все внимание и отвечает хвалебно-песненному колориту всей этой части ут­рени (ср. название ее в западном богослужении — Laudes).

История

Трисвятое не присоединяется к славословию великому упомянутыми библейскими кодексами, дающими последнее, а только «Последованием», без обозначения «трижды». В одной ред. устава Вел. Константинопольской церкви это Трисвятое, по крайней мере в Великую субботу, пелось на 2 глас. По Студ.-Ал. уст. это Трисвятое было с Отче наш в самом конце утрени пред тропарем и отпуском (как на вечерне). Отсюда греч. ркп. Иерус. уст.: «Три­святое без Отче наш», слав, ркп.: «после в глас 3-жды Святый Боже, Слава и ныне, Святый Безсмертный. Тажь паки Святый Боже единою. Тажь иерей возглас: Яко Твое Царство». Старообр. уст.: «Трисвятое с пением без Отче наш, поп глаголет: Яко Твое есть Царство».

Пение великого славословия

В настоящем месте Типикона ничего не сказано о способе исполнения вел. славословия, — нужно ли его читать или петь. На пение его указывает­ся в чине Воздвижения Креста: «поему же великому славословию». Что его нужно петь, показывает и наименование его великим, так как по объему оно короче будничного, равно как и существование от древности особенного на­пева для него. Напев для великого славословия самогласный; в нем звучит чувство особенного успокоения, мира и удовлетворения в Боге. Это напев тихий и медленный. О пении великого славословия 1 августа и в 3 Неделю поста сказано: «тихо и со гласом», «тихогласно».

По старым уставам

О торжественном пении вел. славословия в праздники, когда его начи­нал священник, упоминает известное описание синайской утрени (Вступ. гл., 295). С особою торжественностью оно пелось по уставу Великой Кон­стантинопольской церкви, где его начинал доместик с крестом в руках, подхватывали сначала иереи, а потом и певцы (там же, 347). Но по Студий­скому уставу Алексиевск. ред. оно пелось речитативом («вълы»), как шес­топсалмие, предначинательный псалом, Свете тихий, Сподоби Господи, Ныне отпущаеши с Трисвятым и тропарем, а певчески пелось только в Ве­ликую субботу (Вступ. гл., 368), но на Пасху как всегда («потиху»). Это пе­ние было близко к чтению; посему и с возобладанием у нас Иерусалимско­го устава как пережиток Студийского упорно держался обычай читать вел. славословие и в праздники, на что жаловался царь Иоанн IV Стоглавому Собору, замечая, что поют его в нужных случаях только в таких городах, как Новгород и Псков. Пение великого славословия Никон Черногорец считал одною из главных особенностей Иерусалимского устава (Вступ. гл., 368), который сохранил эти особенности из древней соборной практи­ки, может быть, чрез посредство Святогробского устава. Но и западные Сту­дийские уставы имеют термин «вел. славословие» (см. там же), как и Евергетидский, замечающий, что его нужно петь λιτώς και ήσυχώς (просто и тихо). Груз. ркп. Иерус. уст.: «Слава в вышних Богу голосом»; греч, ркп.: «славословие великое»; древнейшие слав. ркп. и приводят его полностью (может быть, потому, что в Часословах в будничном виде), а одна (Моск. Син. б. № 329/384): «славословие великое поеться в гл. 6». «Чин» патр. Филофея: «с началом славословия входит иерей внутрь алтаря, диакон же по окончании его говорит ектению».

Goar. Εύχολόγιον, 7, но Служебник Петра Могилы: «на хвалитных стихирах иерей с диаконом исходит из алтаря, иерей убо северными, диакон же южными дверми и ставша пред св. враты, поклоняются 1-щи. И ставша иерей убо пред Богородичною иконою, диакон же пред Христовою, и тамо 1-щи поклоняются. Тажъ обращшеся лицем к народом, и к ним поклоняются 1-щи. По скончании же славосло­вия, егда начинают пети Святый Боже, обращшеся оба к иконам и поклоншеся 1-щи, иерей убо входит в алтарь, диакон же по Трисвятом пении и по обычном тропари став на обычном месте амвона глаголят ектению» (88, 89).

Воскресный тропарь

После настоящего Трисвятого, которое, в отличие от всех других Три­святых на суточных службах, можно бы назвать великим, на воскресной утрене, как и на всякой праздничной, следует тропарь, подобно тому как тро­парь или кондак поются после каждого Трисвятого (исключая входящее в состав обычного начала): в конце вечерни и будничной утрени, на царской части утрени, на всех часах, на изобразительных, на малом повечерии, на всех трех частях великого повечерия. Это уже вторичное пение тропаря за утреней, между тем как тропарь обычно поется за каждой суточной службой только раз. Но утреня слишком длинная служба, и каждая из трех ее частей должна иметь тропарь или кондак. В музыкальном отношении утреня на­стоящим тропарем возвращается к своему началу. Так как тропарь на утре­не поется уже вторично и так как он имеет место на последней, самой крат­кой, части утрени, то он поется не по полному чину, а по сокращенному, т. е. не дважды или трижды, а однажды, а воскресный тропарь, кроме того, и без Богородична; отсутствие последнего ставит настоящий воскресный тропарь наряду с тропарями двунадесятых праздников, не требующими при себе Бо­городична. Этот тропарь и в том отношении занимает исключительное по­ложение между не только воскресными, но и всякими другими тропарями, что не допускает совместительства с каким бы то ни было другим тропарем: даже при совпадении с двунадесятым Богородичным праздником «тропарь воскресен точию» (см. Тип. 8 сентября, «аще в неделю»). Это, должно быть, ввиду особого достоинства настоящих тропарей, отличающихся величест­венною простотою и как бы победностью. Рассматривая воскресение Спа­сителя с внутренней стороны (особенно 1-й тропарь), они дают полный пе­речень, сильный именно краткостью, всех необъятных плодов для нас этого события, перечень, так уместный теперь, в заключение всех воскресных песней утрени. 1-й тропарь как будто сильнее и восторженнее, зато 2-й пол­нее и конкретнее. И из напевов для тропарей выбраны 1 и 2 гласы. 1-й по­ется при нечетных гласах, из коих 5-й близок (по греч, «косвенный») к 1-му гл.; 2-й при четных гласах, из коих 6-й его «косвенный». Впрочем, напевы этих тропарей — самогласны, почему в Часослове и Октоихе не указывают­ся их гласы, а только в Типиконе. Тем, что они почти не следуют гласам, они ставятся выше «отпустительных» (= и на Бог Господь) воскресных тропа­рей, но, конечно, уступают прямо пасхальным песням бдения «Воскресение Христово» и «Воскрес Иисус», вовсе не следующим гласу недели.

История их