III. ОККУЛЬТНАЯ ТЕОКРАТИЯ. 12. ШАМБАЛА ЗИЯЮЩАЯ

Квинтон витал в небесах Востока, где пострашнее, чем в преиспод­ней Запада.

Г. К. Честертон⁵²⁷

 

Духи, навещавшие Елену Рерих в течение всей ее жиз­ни, привели ее в некую волшебную страну по имени "Шам­бала". Этой страны нет на политических, физических или демографических картах мира. Паломники на Восток го­ворят, что это незримая и тайная страна, которая суще­ствует в духовном пространстве как бы "рядом" с нашей Землей. Тем не менее у нее есть точки "выхода на поверх­ность" и соприкосновения с обычным миром. Тибет, Гима­лаи — вот где Шамбала соприкасается с Землей. Там мож­но встретить людей-мудрецов, там можно полнее воспри­нять необычные токи из Космоса.

Исходя из того, что место "контакта" с Шамбалой на­ходится в самом высокогорном районе Земли, а также из космического пафоса Агни Йоги, можно было бы предпо­ложить, что Шамбала — это некий Надземный мир. Но, как ни странно, Рерихами этот мир описывается как под­земный. Николай Рерих говорит, что есть пещеры, через которые можно спуститься в Шамбалу⁵²⁸. Там обитает "Пра­витель Мира", который по ночам выходит на поверхность и посещает ламаистские храмы⁵²⁹. Иногда, встав на чер­ную скалу, он дает распоряжения своим слугам и они мчат­ся во все страны исполнять его повеления⁵³⁰. Подходы к этим подземьям охраняются всерьез — "вы слышали о ядо­витых потоках, обтекающих горы. Возможно, вы видели людей, умирающих от газов, когда они подходили к ним близко. Возможно, вы видели, как животные и люди на­чинают дрожать, приближаясь к некоторым местностям. Многие люди пытаются достичь Шамбалы непозванными. Некоторые из них исчезли навсегда", — так лама поясня­ет Рериху малоизвестность Шамбалы⁵³¹.В тщательно укрытых подземельях Шамбалы Прави­тель мира в своем магическом зеркале видит все события, происходящие во всем мире на поверхности земли⁵³². И "Великий Владыка" ("В. Вл.") не только видит, но и опре­деляет их ход. "Психический Центр находится в "Священ­ной Стране", откуда В. Вл. посылает психическую энер­гию во все концы Мира"⁵³³. В частности, необходимую ма­гическую силу для контроля земной истории Правителю Шамбалы и мира дает некий "Чудесный камень". Л. Ша­пошникова полагает, что здесь имеется в виду "особый метеорит, используя который можно формировать энерге­тические поля будущих культур"⁵³⁴.

Этот "метеорит" она отождествляет с... Чашей Грааля. И тем самым Л. Шапошникова демонстрирует, что она не­принужденно владеет излюбленным приемом "нью-эйджеров" — превращать символику христианских преданий и христианского фольклора в нечто совершенно антихристи­анское.

Напомню, что западноевропейские рыцарские легенды о Чаше Грааля полагали, что в этой Чаше хранится Кровь Христа, пролитая Искупителем на Голгофе и собранная Иосифом Аримафейским. Именно поэтому эта Чаша счи­талась источником Жизни и Бессмертия. Никаких маги­ческих камней в апокрифах и в последующих преданиях о Граале не фигурировало⁵³⁵.

Впрочем, есть одна мифологическая система, в которой суждение Шапошниковой выглядит более-менее обоснован­ным. Каббала говорит, что Чаша Грааля была высечена из изумруда, упавшего со лба или с короны Люцифера во вре­мя его низвержения⁵³⁶. В таком случае вполне понятно, почему вокруг именно такого "метеорита" Шапошникова собирается строить "новую культуру" и "новое общество"...

Что же касается самих Рерихов, то они не так уж мно­го сообщают о своей вожделенной стране. Но даже то не­многое, что есть у них и в других немногочисленных рас­сказах об Агарте-Шамбале, сияет отнюдь не только радуж­ными обетованиями. А если обратиться к тем упоминани­ям об этом мифе, которые существуют вне рериховского кружка, то "поиски Шамбалы" совсем теряют ореол не­винной забавы.

Может быть, для того, чтобы быть монополистом в ин­терпретации мифа о Шамбале, Н. Рерих в 1931 г. в бро­шюре "Сердце Азии" заявил: "Все сведения о Шамбале так рассеяны в литературе. На Западе нет ни одной книги, посвященной этому краеугольному понятию Азии"⁵³⁷. И это неправда. "Сочиняя эту высокопарную тираду, наш за­мечательный художник явно слукавил. К тому времени вышла уже не одна, а целых три книги, посвященных "Шамбале" и он, несомненно, знал об этих публикациях. Нигде не называя имен авторов и не приводя прямых ци­тат, он то и дело проговаривается, намекая на существова­ние такого рода книг"⁵³⁸.

Еще в 1922 г. в Лондоне вышла книга Фердинанда Оссендовского "И звери, и люди, и боги". Обрусевший по­ляк, экономист, в правительстве Колчака Оссендовский был министром финансов. С отрядом барона Унгерна он ушел из России в Монголию, а оттуда — в Тибет. Его скептичес­ки-нерелигиозное настроение по мере продвижения в горы начинает меняться. Обилие чудес и знамений поражает его. Он отказывается давать какую-либо оценку тому, что он встретил; он просто рассказывает.

Как и Рерихам, тибетские ламы открыли ему тайну о подземной Шамбале и ее Правителе. Царь мира правит подземным городом, подземным народом — он "является владыкой всех подземных пространств"⁶³⁹. Кто же он?

Е. Блаватской он описывается так: "Дхиан-Коган изоб­ражается с четырьмя руками. Две руки сложены, третья держит лотос, четвертая змею. На шее у него четки, а на голове знак Воды (материя, потоп), тогда как на лбу поме­щается третий глаз, глаз Шивы, знак духовного прозре­ния. Имя его "Покровитель" (Тибета), "Спаситель Челове­чества". Еще одно из его имен, на санскритском языке, Локапати или Лаканатха "Владыка Мира" и по-тибетски "Джигтен-Гонпо", Покровитель Мира от всякого зла"⁵⁴⁰.

В своем земном воплощении "Владыка Мира" так опи­сывается образованнейшим буддистским монахом — хра­нителем библиотеки далай-ламы: "Изредка удаляется он в храм-субурган, где в гробу из черного камня покоится на­бальзамированный труп его предшественника. Там всегда темно, но с приходом Царя Мира по стенам пробегает озноб, и на крышке гроба появляются языки пламени. Его встречает старейший гуру с закрытой головой и лицом, его руки скрещены на груди. Этот гуру никогда не обна­жает лица: ведь вместо головы у него череп, на котором только и живого — глаза и язык. Он занят тем, что под­держивает связь с душами умерших. Царь Мира творит долгую молитву, а затем, приблизившись ко гробу, про­стирает перед собой руки. Языки пламени вспыхивают ярче, а огонь, пробежав по стенам, затухает, и затем, вновь ожи­вившись, сплетается в диковинные узоры буквы алфавита "ватаннан", языка подземного царства. Из гроба начинают виться еле заметные струйки света — мысли его предше­ственника. Они постепенно окутывают целиком Царя Мира, а огненные буквы на стенах все пишут и пишут веления и пожелания Бога. В этот миг Царь Мира постигает мысли тех, кто оказывает влияние на судьбы человечества — ца­рей, королей, ханов, полководцев, первосвященников, уче­ных и прочих власть предержащих. Он узнает все их по­мыслы. Если те угодны Богу, то Царь Мира тайно помо­жет их осуществлению, если нет — помешает. После бесе­ды с предшественником Царь Мира созывает "Большой Совет Бога", на котором судит мысли и деяния сильных мира сего, помогает им или разом сокрушает их планы. Затем Царь Мира идет в главный храм и там молится в одиночестве. В алтаре сам по себе возжигается огонь, по­степенно перекидываясь на соседние алтари, и в пламени проступает лицо Бога. Царь Мира почтительно извещает Всевышнего о решении "Совета Бога" и получает в ответ божественные наставления. Покидая храм, Царь Мира из­лучает дивный свет"⁵⁴¹.

Кстати, книга Оссендовского все-таки была знакома Рериху⁵⁴². И в более поздние годы Елена Рерих заметила, что "напрасно думать, что в книге "Звери, Люди и Боги" все граничит с маловероятной фантазией. Там больше прав­ды, чем думают"⁵⁴³.

Вот и я так считаю. Я человек легковерный и доверчи­вый. Если лама так говорит — значит, так оно и есть. Толь­ко слишком уж инфернальные черты сквозят в этом опи­сании царя подземного мира. "Слишком инфернальные" — не для того, чтобы не поверить ламе и Оссендовскому. Этому их свидетельству я готов верить. Но "Владыка Шамба­лы" слишком уж инфернален, чтобы поверить Рерихам и признать в нем alter ego Господа Иисуса Христа. В пони­мании Николая Рериха сей персонаж — грядущий Мес­сия, Христос Второго Пришествия, Майтрейя⁵⁴⁴. С точки же зрения христианина — обычный демон.

Мыслимо ли представить себе, что величайшая тайна Шамбалы — это не более чем демонизм? Да, оккультисты даже не очень скрывают свое стремление к завету с сила­ми тьмы. Более того, они заявляют, что христиане дей­ствуют просто непрактично и неэкономно, лишь отвергая темные силы вместо того, чтобы заставить их служить себе. Идя путем теософии, человек, по признанию Р. Штейнера, "учится познавать страшные силы, угрожающие жизни со всех сторон. Для него становится возможным заставлять служить себе силы и существа, которые изъяты из чув­ственного восприятия"⁵⁴⁶. Или: "Мы не должны просто из­бегать Люцифера, а должны завоевать его силы для насту­пательного движения человеческой культуры; то же с Ариманом и его силами. Во взаимодействии зла и добра, в объединении силы становления становятся плодотворны­ми именно в состоянии равновесия, которого мы должны добиваться в жизни, учась в определенной степени овладе­вать ариманическим и люциферическим. В этом состоя­нии равновесия заложен импульс, который должен быть включен в жизнь. И духовная наука должна способство­вать этому импульсу"⁵⁴⁶.

О том же стремлении поставить демонов на службу ок­культному просвещению мира Н. Рериху говорит тибетс­кий лама: "С помощью наших символов изображений и танок ты можешь увидеть, как действовали великие Учи­теля; лишь немногие из них изображены в полной медита­ции. Обычно же они активны в своем великом труде. Они либо обучают людей, либо приручают темные силы и сти­хии"⁵⁴⁷. Правда, неизбежно возникает вопрос: а кто же кого "приручил"?

О Штейнере Бердяев заметил, что предлагаемый им путь — это "тяжкий путь муштровки, который приводит к тому, что человек раскрывает свою зависимость от космических Иерархий"⁵⁴⁸. О Блаватской же Б. Фаликов пишет, что "теоккультные силы, которыми она владела, не были ей вполне подвластны".

 

Фаликов Б. 3. Неоиндуизм и западная культура. М., 1994, с.50. Напомню уже приведенное выше собственное признание Блаватской: "Что у меня за судьба такая, которая так влияет на судьбу других лю­дей? Я тебе говорю серьезно: мне страшно! Я перестаю видеть причины и теряюсь! Знаю только одно: я вызвала какую-то неведомую силу, ко­торая связывает судьбы людей с моей. Что я за слепое орудие в руках — надо правду сказать — того, кого я зову Master? He знаю! Не знаю! И не знаю! Теософское общество станет мировым событием и как девятый вал зальет и сметет все системы философии. Я — слепой его двигатель, но в нем — зрячая великая сила!" — Желиховская Н. Е. П. Блаватская. Био­графический очерк. // Вестник теософии. СПб., 1910. №7-8, ее. 49-50.

 

Мир "поднебесных духов" и "подземных владык" нельзя даже стремиться подчинить себе. Только игнорировать или противостоять им. В истории Земли известно достаточно людей, культов и народов, которые попробовали привлечь силы мрака (или что то же — силы небожественного света) на свою сторону. Для примера можно вспомнить тот са­мый тибетский ламаизм, который так пленил Рерихов.

В Тибет махаянистский буддизм пришел в VII веке. В IX веке он проник из аристократии и ученых кругов в на­род в форме ламаизма, основанного Падма Самбхавой. Придя в Тибет, он начал строить монастырь Самье. Однако демоны противились стройке — но Падма Самбхава поко­рил их и превратил в слуг, которые и закончили строи­тельство⁵⁴⁹. Так родилась излюбленная поговорка Е. Ре­рих: "демоны строят храм". Кроме того, основатель лама­изма, победивши дьявольские силы, выдвинул и более дол­госрочное условие для освобождения демонов. Отныне они были обязаны защищать буддистское правоверие.

Опираясь на это предание, заискивание именно перед этими жестокими и кровожадными гениями заняло пер­венствующее место в народном культе. В буддистских мо­настырях Монголии и Тибета ежедневное утреннее служе­ние начинается с принесения кровавой жертвы "храните­лю веры Чжамсарану и другим лютым божествам и гени­ям", "божественным палачам и смертоносцам врагов веры и добродетели".

Вот описание этих служб в книге русского этнографа А. М. Позднеева, переизданной в 1993 г. в Калмыкии са­мими буддистами: "Приносящие балин хувараки перед

началом служения долженствуют прежде всего созерцать Чжамсарана и представить себе все пространство мира пу­стым. В пространстве этой пустоты они должны предста­вить себе безграничное море из человеческой и лошадиной крови, в котором треугольником волнуются волны; в са­мой середине этих волн — четырехугольную медную гору и на вершине ее — солнце, человеческий и конский труп, а на них Чжамсарана. Лицо у него красное; в правой руке, испускающей пламя, он держит медный меч, упираясь им в небо; этим мечом он посекает жизнь нарушивших обеты. В левой руке он держит сердце и почки врагов веры; под левой мышкой прижал он кожаное красное знамя. Рот страшно открыт, 4 острых клыка обнажены; имеет три глаза и страшно гневный вид. Он коронован 5 человеческими черепами. Стоит он среди пламенеющего огня премудрости". Принеся этому и армии иных демонов чашу крови, их призывают уничтожать врагов, а особенно тех, кто ограни­чивает распространение веры и святости буддийской. Вот вопль, к ним обращенный: "Призываю основавшего свое вечное местопребывание в юго-западной стране трупов вла­дыку жизни, великих красных палачей и шимнусов, не отступающих от повелений Чжамсарана, Приидите по силе обещания... Чтобы порадовать Чжамсарана и его сподвиж­ников, чествую их великим морем разной крови. Ом-ма-хум... Все враждебные и силы и препятствия, согласно своих строгих и жестоких законов, сделайте прахом... От­крывший рот и обнаживший клыки, имеющий три глаза на своем страшном лице, завязавший в косу свои темно-желтые волосы, возложивший на себя корону из черепов и четки, величественный богатырь, одаренный лицом, на ко­торое невозможно смотреть, тебя восхваляю я! Стоящую по правой стороне от тебя Ухин-тэнгри, которая держит в своих руках меч и гвоздь, имеет синеватое тело и красно­ватое лицо — восхваляю я!.. Царь хранителей-якшасов, мать красноликая, владыка жизни, свирепые восемь мече­носцев и вы, страшные палачи, умножьте вашу энергию! греховным, воздвигающим преграды ламству, всем держа­щимся еретического учения покажите вашу силу, и спаси­те, о спасительные. Ниспослав свыше шимнусов, действу­ющих ножами, схватите врагов сетью, пришпильте их гвоздями, перерубите мечами, прострелите стрелами, пронзи­те копьями, высосите у них сердце! Но, заставив их покон­чить свое настоящее злое существование, спасите их души! Прекратите жизнь этих злобных врагов! плоть, кровь и кости их вкушайте устами вашими! Примите эту жертву плоти и крови ненавистных врагов! Направьте меня на путь добродетели, но накажите врагов явными знамениями! Уничтожьте врагов ламства и веры вообще, ибо только та­ким путем вы сохраните веру и священное учение!" ^5б0

Как мы помним, согласно Блаватской, "Владыка Мира" — это "покровитель Тибета от всякого зла". Напомню также, что тот, кто в Тибете именуется "покровителем" и "защит­ником веры", на языке Блаватской зовется "Дхиан-Коган". Теперь уже ясно, как именно сей "Высокий Дух" исполня­ет свою миссию.

Итак, если издалека кажется, что все религии равны, стоит рассмотреть их поближе. И задаться вопросом, мож­но ли, например, в одном иконостасе поставить Спаса Руб­лева и маски ламаистских божеств? Можно ли наряду, во время одной утренней молитвы прочитать и молитву хрис­тианина, и молитву тибетского монаха?

Впрочем, для ответа на последний вопрос надо привес­ти их тексты. Утреннюю молитву ламаиста мы слышали. Для удобства сопоставления возьмем молитву православ­ного христианина, обращенную не к Богу, но к Ангелу Хранителю: "Святый Ангеле, предстояй окаянней моей души и страстней моей жизни, не остави мене грешнаго, ниже отступи от мене за невоздержание мое; не даждь ме­ста лукавому демону обладати мною насильством смертна-го сего телесе; укрепи бедствующую и худую мою руку и настави мя на путь спасения. Ей, святый Ангеле Божий, хранителю и покровителю окаянныя моея души и тела, вся мне прости, еликими тя оскорбих во вся дни живота моего, и аще что согреших в прешедшую ночь сию, по-крый мя в настоящий день, и сохрани мя от всякаго иску­шения противнаго, да ни в коем гресе прогневаю Бога. И молися за мя ко Господу, да утвердит мя в страсе Своем, и достойна покажет мя раба Своея милости, аминь".

И чтобы ни утренние, ни ночные молитвы христианина никогда не приближались к радениям лам, авва Евагрий

дает совет: "В своей молитве старайся не призывать про­клятий на голову какого-либо человека, дабы не разру­шить того, что строишь, и не сделать мерзкой молитву твою" (Слово о молитве, 103) .

 

 "В отличие от язычества и религии ветхозаветного Израиля, от­цы Церкви строго запрещали такого рода призывание проклятий (kataevksasphai tinos — букв. "молиться против кого-нибудь"), даже на головы врагов — в молитве за других можно просить только того, что просишь для себя, то есть преимущественно благ небесных и духовных" (Сидоров А. И. Комментарии. // Творения аввы Евагрия. Аскетические и богословские трактаты. Перевод, вступительная статья и коммента­рии А. И. Сидорова. — М., 1994, с. 192).

 

Учитывая же, что медитация о Чжамсаране — это ежед­невное утреннее моление в каждом ламаистском монасты­ре, приходится заметить, что Далай-лама, с раннего утра упражняющийся в таких медитациях — своеобразнейший лауреат Нобелевской премии мира.

Впрочем, в Тибетской "Шамбале" доходило и до прак­тики. "Мне, пробывшему тогда полтора десятка лет среди монгол, казался странным разговор со служителем, буд­дийским ламой, представителем движения "щади все жи­вое", разговор о возможности существования человеческих жертвоприношений" ⁵⁵¹... И однако в невероятном пришлось удостовериться. Человеческие жертвоприношения дожили у северных буддистов до XX века.

Вот, например, одно из деяний знаменитого Тушегун-ламы (или Джа-ламы), считавшего себя воплощением Ма-хакалы, Великого Чернобога, "почти полвека будоражив­шего степь, вселявшего ужас в кочевников и признанного при жизни святым"⁵⁵². В августе 1912 года после боя в китайской крепости Кобдо монголы захватили 35 китайс­ких торговцев (не солдат, заметьте, — купцов). Над ними было решено исполнить древний тантристский ритуал "ос­вящения знамен". "Созывая народ в гудящие раковины, ламы вынесли обтянутые человеческой кожей дамары — барабаны, музыкальные инструменты из полых человечес­ких костей, горшочки с кровью для демонов. Ламы высо­кого и низкого рангов одинаково с трудом пробирались сквозь толпу... Проворно донага раздели жертвы. Руки и ноги им заломили за спину, голову откинули назад, при­вязывая косицу к связанным рукам и ногам так, чтобы торчала вперед грудь жертвы. Громче забормотали молит-

вы и заклинания ламы, поспешнее становилось жуткое пение. Вперед вышел Джа-лама, как все ламы, с непокры­той головой, в красной мантии. Пробормотав слова молит­вы, он встал на колени перед первым из связанных китай­цев, взял в левую руку короткий серпообразный жертвен­ный нож. Мгновенно левой рукой вонзив нож в грудь, Джа-лама вырвал правой все трепещущее сердце. Хлынувшей кровью хайлар-монголы написали на полотнище "форму­лы заклинаний", которые гарантировали бы монголам по­мощь докшитов, оценивших их победу. Потом Джа-лама положил окровавленное сердце в приготовленную габалу — чашу, которая на самом деле была оправленной в серебро верхней частью человеческого черепа. И снова крик новой жертвы, пока, наконец, все пять знамен не были расписа­ны кровью сердец. Коротким ударом ножа в череп вскры­вали его ламы, опуская тут же теплые мозги в габалу к мертвым сердцам... В ужасе отшатываясь в начале, зрите­ли вскрикивали что-то в знак одобрения, словно зажигая в душе свой маленький огонь... Настал черед следующих пяти жертв, в том числе пленного сарта. К нему первому подо­шел Джа-лама. Пронзительное "аллах-иль-аллах" разнес­лось по долине, когда он шилообразной человеческой кос­тью вскрыл сарту артерии и стал выпускать хлынувшую кровь в габалу. Сарт умирал, как истинный мусульманин: он бормотал предсмертную молитву, обратив взор в сторо­ну родных мест, пока не упал на траву. Его четверым това­рищам было не лучше: медленно истекали они кровью. Джа-лама обрызгал ею, кровью умиравших врагов, стояв­ших поблизости и дрожавших от страха цириков (солдат). Бездыханных жертв бросали в костер".

 

 Ломакина И. Голова Джа-ламы. — Улан-Удэ — СПб., 1993, ее. 74-76. "Об этом необычном торжестве мне рассказывал как сам Джа-лама, так и его приближенные", — свидетельствует А. Бурдуков (Бур­дуков А. В. Человеческие жертвоприношения , с. 185), хотя в его ста­тье нет описания тех ритуалов, которые приводит И. Ломакина, оче­видно, по иным источникам.

 

Когда чиновник князя подоспел к месту жертвоприно­шения и попытался остановить его, утверждая, что по "жел­той вере" таких ритуалов не положено, ему возразили: "Джа-богдолама исполняет тантра-приношение по старо­давнему обычаю, как передают негласные, тайные предания. Его приказ для нас — главный! Так велит поступать с врагами религии Махакала". И в самом деле, что значит слово князя перед авторитетом святого! "Ведь Джа-лама был докшин-хутухта — свирепый святой, почитаемый в ламаизме" ⁵⁵³. Как и положено святому и ламаистскому мо­наху, джа-лама не пил и не курил ⁵⁵⁴. И он даже больше, чем святой: "Махакала первоначально был одним из обра­зов Шивы как разрушителя мира"⁵⁵⁵.

Махакалу "ламы-иконописцы обязаны были изображать всегда с мечом или ножом, на фоне очищающего огня, с широко раскрытым ртом, готовым впиться в сердце врага желтой веры, выпить его неостывшую кровь. Этот докшит (по-тибетски и дхармапал на санскрите) не просто побеж­дает Зло, но испытывает блаженство при виде мук носите­ля этого Зла"⁵⁵⁶. Это отнюдь не образ демонических сил, не облик зла. Нет, это облик покровителя "желтой веры", облик тех сил, что защищают тибетский буддизм.

 Кроме того, считалось, что Махакала уже воплощался в монголь­ского князя Амурсана, и Джа-лама — это его перевоплощение (спустя полтора века). Монгольская легенда ждала возвращения Амурсаны, который должен "освободить всех монголов от китайцев, которых он всех вырежет". Именно — не прогонит, а вырежет. Эта монгольская легенда записана В. И. Роборовским в "Путешествиях в Восточный Тянь-Шань и в Нань-Шань". Цит. по: Ломакина И. Голова Джа-ламы, с. 19.

 

Жертвоприношение, совершенное Джа-ламой, "доступ­но лишь тем немногим, согласно тантризму, кто овладел обетами алмазной колесницы Ваджры"⁵⁵⁷. Может быть, в глубинах тантризма Джа-лама научился оправдывать свои действия с привлечением кармической философии: "дос­тигшие совершенства служат во благо людей, убийствами они очищают души грешников для лучших перерождений, принимают их грехи на себя"⁵⁵⁸. Во всяком случае, Юрий Рерих хоть и называл Джа-ламу разбойником, но все же считал его "очень образованным человеком"⁵⁵⁹. Действи­тельно, Джа-лама — это совсем не тот самый "урод", без которого, говорят, не бывает ни одна семья (в том числе и религиозная). Нет — "он был близким другом далай-ламы, слыл самым просвещенным из лам, а, кроме того, являлся искусным врачом"⁵⁶⁰... О себе Джа-лама говорил, что он — единственный из живущих на земле людей, который лич­но видел "Царя мира"⁵⁶¹...

То, что Джа-лама делал открыто, то же самое скромно "прообразовывалось" обычными ламаистскими обрядами. Например, в юрте у Джа-ламы висел "тулум" — кожа, со­дранная в 1913 году с пленного киргиза без разрезов, меш­ком, искусно просоленная и просушенная.

 

Ломакина И. Голова Джа-ламы, с. 78. "После боя киргизы разбе­жались, оставив несколько человек раненых. Один, очевидно, тяжело раненый, статный, красивый молодой киргиз сидел гордо, опершись спиной о камень и спокойно смотрел на скачущих к нему монголов, раскрыв грудь от одежды. Первый из подъехавших всадников ударил его копьем. Киргиз немного наклонился вперед, но не застонал. Джа-лама приказал другому сойти с коня и пронзить его саблей. И это не вызвало у него стона. Джа-лама приказал распластать грудь киргизу, вырвать сердце и поднести к его же глазам. Киргиз и тут не потерял угасающей воли, глаза отвел в сторону и, не взглянув на свое сердце, не издав ни одного звука, тихо свалился. Поведение киргиза, по мнению монголов, выдавало в нем богатыря. Джа-лама распорядился снять с богатыря-киргиза кожу целиком и засолить. Засоленная и высушенная, у него она хранилась до его ареста. При аресте Джа-ламы кожа была сфотографирована и увезена русскими офицерами как вещественное доказательство для иллюстрации жестокости Джа-ламы" (Бурдуков А. В. Человеческие жертвоприношения, ее. 186-187). Джа-лама был арес­тован русским отрядом в марте 1914 года, но в начале революции бе­жал назад в Монголию.

 

 

Это не боевой трофей, но необходимая молитвенная при­надлежность. "Есть такие моления лам, когда требуется расстелить на полу перед собой кожу Мангуса, воплоще­ния зла; другое дело, что за неимением ее расстилают ку­сок белой ткани, символизирующей тулум Мангуса. По­скольку Джа-лама начал строить большой монастырь, кожа врага была нужна ему для будущих хуралов, молебствий"⁵⁶².

А. Бурдуков рассказывает, что Джа-ламу не любили многие ламы. Но никто из них не осуждал его ритуалы: "и вот, при такой личной неприязни баитский лама мне все же объяснил, что в ламайском культе во время некоторых богослужений стелется белое полотно, вырезанное наподо­бие распластанной кожи Мангыса. Мангыс в монгольском эпосе — одухотворенное злое начало... Лама говорил, что в главных храмах Лхассы в Тибете у Далай-ламы и Банчен-Богдо, для совершения великих хуралов в честь грозных богов есть настоящие кожи мангысов, но больше их нет нигде. В других местах применяется имитация. — Вот и Джа-лама снял кожу, вероятно, для обрядностей, а не по жестокости, — закончил лама"⁵⁶³.

И в самом деле, обряды Джа-ламы были не настолько "эзотеричны", чтобы никто другой их не практиковал.

Когда один из сподвижников Джа-ламы Максаржав в 1921 году совершил переворот, он не просто уничтожил белый гарнизон (отряд атамана Казанцева — часть Унгерновской дивизии). Сердце есаула Ванданова (бурята-буддиста) было съедено. "При появлении в лагере Ванданова чеджин-лама сразу же впал в транс, воплотившееся в него божество тре­бовало себе в жертву трепещущее сердце Ванданова. Ван­данова расстреляли, а вынутое сердце было поднесено бес­нующемуся чеджину, который в экстазе его съел. Позднее он говорил, что во время транса действует божество, а не он, оно и съело сердце Ванданова"⁵⁶⁴. Исполнители этого действа рассказывали Бурдукову, что "его сало и мясо ра­зобрали на лекарства. В тибетской медицине мясо, сало, череп человека и многое другое употребляются в качестве лекарств. Человеческое мясо и сало преимущественно бе­рутся от казненных"⁵⁶⁵.

Ванданов был принесен в жертву при совершении все того же ритуала освящения знамени. Но на этот раз это было уже — красное большевистское знамя. И командир красных монголов Максаржав вскоре был награжден со­ветским орденом Красного Знамени...

 

После этого особый смысл обретают слова Н. Рериха (пожалуй, даже такой, который сам Рерих вряд ли хотел в них вложить): "Расска­зывают, как Сухэ-Батор, недавний народный герой Монголии, деятель освободительного движения, сложил эту песнь о Шамбале, которая и распевается сейчас по всем углам Халки. Начинается она так: "Север­ной Шамбалы Война. Умрем в этой войне, Чтобы родиться вновь Витя­зями Владыки Шамбалы". Итак, новейшее движение Монголии также связано с именем Шамбалы. И новые знамена духовно поднимаются в честь Шамбалы" (Рерих Н. К. Цветы Мории. Пути благословения. Сердце Азии. — Рига, 1992, с. 240).

 

Вскоре в плен к "красномонголам" (термин А. Бурдуко­ва) попал фельдфебель Филимонов из Бийска. И на этот раз сердце пленного было принесено в жертву красному знамени и съедено. Совершал обряд все тот же бывший при Максаржаве чеджин (чойджин) лама⁵⁶⁶. "Интересно, что в современных случаях человеческих жертвоприноше­ний инициаторами являются представители высшего лам-ства — Джа-лама и чеджин"⁵⁶⁷.

Так что речь идет не об эксцессе. Речь идет о традиции. Естественно, эзотерической...

"Тулум" же, сопровождавший Джа-ламу в его стран­ствиях, интересен еще вот чем. Каждый народ, каждый город старается, помимо почитания Единого Небесного Отца (если он еще о Нем помнит), обрести более "близкого" ду­ховного покровителя. Москва своим покровителем чтит св. Георгия Победоносца *, а Петербург — св. Александра Невского.

 

"Этот мошенник Георгий из Каппадокии... ученый поставщик для армий Константина", — так отзывается о нем веротерпимая Блаватс­кая (Блаватская Е. П. Скрижали кармы, ее. 102 и 86). А зачем злиться-то? Неужто Блаватская чувствует, что св. Георгий мешает торжеству Махатм? Кстати, по своему обыкновению она спутала св. мученика Геор­гия Победоносца со св. Григорием Богословом, христианским ученым из Каппадокии.

 

В античности Афина Паллада считалась покро­вительницей Афин, а Артемида — Эфеса... Кого же ламаи­сты считают покровителем своей священной столицы — Лхассы? — Богиню Лхамо. Она изображается всегда ска­чущей по морю крови на муле, покрытом страшной попо­ной — тулумом, сделанным из кожи ее сына, которого она сама убила за измену "желтой вере"⁵⁶⁸...

Если же речь зашла о резиденции Далай-ламы, то уме­стно вспомнить описание Святейшего друга Джа-ламы: "Живой Будда, Его Святейшество Джебтсунг Дамба-хутух-та-хан... Личность Живого Будды произвела на меня двой­ственное впечатление, но ведь все в ламаизме имеет двой­ную сторону. Умный, проницательный, энергичный, но одновременно подвержен безудержному пьянству, отчего и ослеп... Этот вечно пьяный слепец, с восторгом слушаю­щий набившие оскомину оперные арии, любящий попу­гать своих слуг током от динамомашины, жестокий ста­рик, не моргнув глазом убирающий своих политических врагов, держащий народ в невежестве и обманывающий его своими пророчествами и предсказаниями, наделен тем не менее сверхъестественными способностями"⁵⁶⁹.

Далай-ламы (по признанию нынешнего Далай-ламы XIV) с детства связаны с чернобогом Махакалой: "вскоре после моего рождения на крыше нашего дома поселилась пара ворон. Это представляет особый интерес, поскольку подоб­ные вещи происходили и после рождения первого, седьмо­го, восьмого и двенадцатого Далай-лам. Позднее, когда Далай-лама Первый вырос и достиг высот в своей духов­ной практике, он во время медитации установил прямой контакт с божеством-защитником Махакалой. И тогда Махакала сказал ему: "тот, кто, подобно тебе, утверждает учение буддизма, нуждается в защитнике вроде меня". Так что, как мы видим, между Махакалой, воронами и Далай-ламами определенно существует связь"⁶⁷⁰. Кроме того, ны­нешний лауреат Нобелевской премии мира не прочь пора­ботать с демонами и "божественными палачами": "Для того, чтобы иметь дело с так называемыми гневными защитни­ками, мы сами должны достичь определенного уровня внут­реннего развития. Когда человек достигает некоторых ре­зультатов, или стабильности в своей йогической практи­ке, особенно в йоге божеств, и развивает в себе гордость этого божества, то он обретает способность использовать различных защитников и божеств. Вот это правильный путь... Я проводил посвящения Калачакры. При этом я всегда мысленно представлял различных защитников ти­бетского народа, тибетского сообщества... Эти божества мо­гут оказывать влияние на события, происходящие в мире".

 

 Интервью Далай-ламы XIV. // Путь к себе. 1995, №4, ее. 31 и 39. Вновь напомню о том, кто именно мыслится защитником буддистс­кой веры: "Любой Бодхисаттва может быть выбран и как йидам, но ког­да, — что часто случается, — он существует в двух ипостасях, одна из которых благая, а другая — гневная, то, как правило, именно после­дняя выбирается защитником" (Дэви-Неел А. Посвящение и посвящен­ные в Тибете. — СПб., 1994, с. 51).

 

Ламаизм научился облекаться в одежды миролюбивой проповеди. Но, как видим, ничуть не отказался от оккуль­тного натравливания своих демонических защитников на почки врагов. Короче, Рерихи связались с самым прими­тивным и самым темным буддизмом — тантризмом.

 

"Полную победу одержал буддизм в Тибете в XI веке, когда в нем усилилось новое течение — тантризм. Основателем тантризма считают Падма Самбаву" (Токарев С. А. Религия в истории народов мира. — М., 1964, с. 452).

 

"Тантризм — высшая магия ламаизма" — так его опре­деляет И. Ломакина⁵⁷¹. Более развернутое определение тан­тризма (хоть и с обычными следами маскировки) дает Бла­ватская. "Тантра. — Буквально "закон или ритуал". Опре­деленные мистические и магические труды, главной осо­бенностью которых является поклонение женской силе, олицетворенной в Шакти. Дэви или Друга (Кали, супруга Шивы) — это особая энергия, связанная с половыми риту­алами и магическими силами — худшая из форм черной магии и колдовства"⁵⁷².

Кажется, Блаватская дистанциировалась от тантризма? — Нет. Проповедь "закона" составляет центральную тему те­ософии. "Поклонение женской силе" также весьма харак­терно для теософов (уверяющих, что начался век "Матери Мира"). Кроме того, что же такое в понимании Блаватской "Шакти"? "Шакти — активная женская энергия богов; в народном индуизме — их жены и богини; в оккультизме — венец астрального света. Синтез Силы и шести сил при­роды. Вселенская энергия"⁵⁷³. Вот теперь ясно. Шакти — "вселенская энергия", то есть то, что единственно суще­ствует в мироздании, начало и конец всего, та Энергия, тот "Космический Магнит", который теософами и помеща­ется на вершине "Космической Иерархии". То есть это — предмет поклонения самих теософов ("астральный свет", как мы помним, для Блаватской и есть Люцифер).

Наконец, еще одно касание этой темы в "Теософском словаре": "Тантрика — церемонии, связанные с вышеупо­мянутым поклонением. Шакти обладает двоякой приро­дой, белой и черной, доброй и злой, потому шакты делятся на два вида, шакты правой и левой руки, то есть "белые" и "черные" чародеи. Поклонение последних — в высшей сте­пени распущенное и безнравственное"⁵⁷⁴. Основной тезис этой словарной статьи совершенно понятен. Теософы не устают повторять, что "вселенская энергия" как раз дву-природна, что она вбирает в себя добро и зло, что у нее есть темные и светлые проявления... Но поскольку кровавые и оргиастические тантрические эксцессы не неизвестны на Западе — естественно, присовокупляется известная сказка о "черной" магии, которая ну ничуть не похожа на "белую".

Характерно, однако, что Блаватская проводила разгра­ничение между "белой" и "черной" магией не по их техно­логии, а лишь по мотивации того, кто практикует маги­ческие знания. "Достаточно сказать, что когда мотивы, ко­торыми руководствуется оператор, эгоистичны или причи­няют вред любому живому существу или существам — все такие действия мы классифицируем как черную магию"⁵⁷⁵. Поскольку же Джа-лама совершал человеческие жертво­приношения, желая своим жертвам лучшего перерождения, а также желая благой цели торжества "желтой веры", его действия приходится охарактеризовать как белый тантризм правой руки.

Сам тантризм вообще не различает магию "левой" и "правой" руки. Это различение установлено не-тантристами и выражает отношение правоверных браминов к тант­рическим ритуалам⁵⁷⁶.

Именно в Тибете, в "Шамбале" буддизм был воспринят в своей тантрической разновидности, как практика риту­ального контакта с силами тьмы. Этот стремительный по­ворот к тантризму, в сторону чародейства, всяческих суе­верий и туманного символизма замечается в северном буд­дизме с VIII века. Отныне считается, что "вместо длинной цепи перерождений человек может достигнуть нирваны через одно короткое тайное заклинание — дарани. Так вы­рождался буддизм из философской системы в простое кол­довство"⁵⁷⁷. И именно магией покорили буддистские ламы сердца и воображение тибетских жителей и монгольских кочевников.

"Сегодня великий день, — сказал в один из моих при­ходов Живой Будда, — день торжества буддизма над про­чими религиями. Это случилось давно. В этот день хан Хубилай призвал в себе лам, молящихся разным богам, и потребовал, чтобы они открыли ему, как и во что они ве­рят. Только один лама хранил молчание. Наконец он, на­смешливо улыбнувшись, сказал: "Великий император! Прикажи каждому из нас продемонстрировать мощь сво­их богов, совершив чудо, а потом суди, чей Бог лучше". Хубилай-хан, последовав совету, приказал ламам показать, на что способны их боги, но сконфуженные ламы только молчали, расписавшись в собственном бессилии. — "Тогда сам покажи могущество твоих богов", — сказал император ламе, поставившему такое условие. Лама, не говоря ни слова, посмотрел на императора долгим взором, затем пе­ревел взгляд на всех собравшихся и простер перед собой руки. В ту же минуту золотой кубок императора оторвался от стола и поплыл к губам властелина. Сделав глоток, им­ператор почувствовал сладостный вкус напитка. Все сто­яли как громом пораженные, а император произнес: "Твой Бог станет и моим Богом; ему будут молиться все мои под­данные. Но расскажи, какой ты веры? Кто ты и откудапришел? — Учение мудрейшего Будды — моя вера. А сам я — пандита-лама, Туржо Гамба, из далекого и славного монастыря Сакья в Тибете, где обитает воплощенный в человеческом теле дух великого Будды, его мудрость и сила. Знай, император, народы, принявшие буддизм, распрост­ранят свою власть на страны Запада, и через восемь веков и одиннадцать лет наша вера одержит победу над всеми остальными верованиями. — Вот что произошло в этот день много столетий назад"⁵⁷⁸.

Через магию проникнув в Монголию, ламаизм совсем не собирался на этом ограничивать свое распространение. В начале XVII века буддизм распространился и среди за­падных кочевников, в том числе среди калмыков, откоче­вавших на Нижнюю Волгу... И собирается идти дальше.

По преданиям Шамбалы спустя 811 лет после приня­тия ламаизма монголами "желтая вера" должна покорить Россию и западный мир. Хан Хубилай — внук Чингис­хана. Его правление приходится на 1250-1260-е годы  (во всяком случае китайским императором он может быть на­зван не ранее 1260 г.).

 

 Кстати, против Хубилая воевали другие чингисиды и в том числе наследники Батыя, заключившие союз с русскими князьями. Св. Алек­сандр Невский был активным членом этого союза (см. Гумилев Л. Н. Ритмы Евразии. — М., 1993, с. 327). Возможно, одна из причин раско­ла между монголами была именно в религиозной реформе Хубилая. Некоторые монгольские племена на западе были христианами-несторианами или митраистами (см. там же, с. 524) — то есть последователями достаточно возвышенной религиозной доктрины, в глазах которой при­митивный магизм тантры не вызывал никакого сочувствия.

 

Значит, во второй половине XXI века, менее чем через 80 лет, все религии Евразии должны быть заменены ламаизмом. Однако, уже в начале XX века тибетские ламы сочли, что века ожидания прошли. Как пишет Н. Рерих, "с 1924 года по тибетскому летоисчисле­нию началась новая эра. Век считается не в сто лет, а в шестьдесят"⁵⁷⁹.

На протяжении веков служба с участием Далай-ламы кончается тем, что "Живой Будда благословляет присут­ствующих, поворачиваясь поочередно во все стороны све­та, и наконец замирает, простирая длани к северо-западу, то есть к Европе, куда, согласно заветам Желтой веры, будет распространяться учение мудрейшего Будды"⁵⁸⁰. Руки Далай-ламы простираются в сторону России.

Не только Рерихи, но и сами тибетские буддисты дей­ствительно могли считать, что бунт большевиков против Бога есть торжество их веры. И Джа-лама, хоть и был по­зднее убит коммунистами, но все же помог им в борьбе с белыми отрядами⁵⁸¹. Сухэ-Батор сложил песенку, смысл которой в том, что отряды красных монгольских партизан прямиком идут в Шамбалу⁵⁸².

Отсюда — восторженное письмо тибетских Махатм вож­дям Советского Союза, привезенном Н. Рерихом в 1926 году: "В Гималаях мы знаем совершаемое вами. Вы упраз­днили церковь, ставшую рассадником лжи и суеверий; вы уничтожили мещанство, ставшее проводником предрассуд­ков; вы разрушили тюрьму воспитания; вы уничтожили семью лицемерия; вы сожгли войско рабов; вы признали, что религия есть учение всеобъемлющей материи; вы при­знали ничтожность личной собственности; вы угадали эво­люцию Общины, вы преклонились перед красотою; вы при­несли детям всю мощь космоса. Мы признали своевремен­ность вашего движения и посылаем вам всю нашу помощь"⁵⁸³.

Комментируя антицерковный пассаж из "Письма Ма­хатм вождям Советского Союза", современный рерихианец В. Клещевский пишет: "Заскорузлая "библейская идеоло­гия" стала тормозом на пути и науки и нравственности, мертвые догмы надо было убрать. Любой ценой. Правосла­вие как забор держало ум и душу человека в потемках... Ленину было конкретное задание — "уничтожить церковь"⁵⁸⁴.

Вот уже и приоткрывается завеса эзотеризма.

 

 Именно — "приоткрывается", и то лишь на мгновение. Попривет­ствовав в тайном письме уничтожение всего русского уклада жизни, Н. Рерих публично в том же году пишет о "Махатме Ленине": "В великом Владимире поразительно отсутствует отрицание. Он вмещал и целесооб­разно вкладывал каждый материал в мировую постройку" (Рерих Н. К. Ал­тай-Гималаи. Путевой дневник. — Рига, 1992, с. 290). Конечно, никако­го отрицания нет в человеке, писавшем: "Чем больше реакционного духо­венства удастся расстрелять, тем лучше" (Письмо членам Политбюро от 19.3.1922). В своей "мировой постройке" "великий Владимир", которого "можно сравнить с Шакья-Муни и с Христом" (с. 239), очевидно, нахо­дил место и для духовенства — правда, по превращении его в "лагерную пыль"...

 

 Оказы­вается, Махатмы рекомендуют "уничтожить церковь... любой ценой". Как говорится — "Мы раздуваем пожар миро­вой. Церкви и тюрьмы сравняем с землей". Почему? — всего лишь потому, что "от тайги до британских морей Красная армия всех сильней".

Откуда же такая ненависть к Православной Церкви и такое восторженное приятие большевистского атеизма у тибетских религиозных наставников? Никогда Российская Империя не притесняла буддистов. Никогда Православная Церковь не преследовала "желтую веру" тибетцев или мон­гол. Не отправлялись с русской земли крестовые походы для обращения ламаистов в веру Христову. "Белой цари­цей" называлась Екатерина Великая у бурят и калмыков. С тех пор, как Забайкалье вошло в состав Российской Им­перии, число лам там изменялось так: в 1756 г. — 324 человека; в начале XIX века — около 700, в 1893 — 15 000 (около 10 процентов населения)⁵⁸⁵...

Казалось бы, монахи должны были бы сдержанно отне­стись к богоборческому режиму. И вдруг — такой порыв ненависти, исходящий от духовных вождей северного буд­дизма, и донесенный Н. Рерихом до Москвы...

Тот же самый энтузиазм революционная катастрофа Рос­сии пробудила и в некоторых западных религиозных деяте­лях. "Сколько раз за последние годы, — говорит И. А. Иль­ин, — католические прелаты принимались объяснять мне лично, что "Господь выметает железной метлой православ­ный восток для того, чтобы воцарилась единая католичес­кая церковь". Сколько раз я содрогался от того ожесточе­ния, которым дышали их речи и сверкали их глаза. И, внимая этим речам, я начинал понимать, как мог прелат Мишель д'Эрбиньи, заведующий восточно-католической пропагандой, дважды (в 1926 и 1928 году) ездить в Моск­ву, чтобы налаживать унию с "обновленческой церковью" и "конкордат" с Марксовым Интернационалом, и как мог он, возвращаясь оттуда, перепечатывать без оговорок гнус­ные статьи Ярославского-Губельмана, именующие мучени­ческую православную патриаршую церковь (дословно) "си­филитической" и "развратной"... Я понял, наконец, истин­ный смысл католических "молитв о спасении России": как первоначальной, краткой, так и той, которая была состав­лена в 1926 г. папою Бенедиктом XV и за чтение которой у них даруется (по объявлению) триста дней индульген­ции...".

 

 Цит. по: Прот. Митрофан Зноско-Боровский. Православие, Римо-Католичество, Протестантизм и сектантство. — Троице-Сергиева Лав­ра, 1991, с. 15. Что касается подробностей деятельности д'Эрбиньи —"Позволю себе отослать Вас к объективной книге о. Антония Ангера "Рим и Москва. 1900-1950". Вы в ней узнаете о лукавой политике иезу­ита монсеньера д'Эрбиньи, который в 20-х годах, пользуясь гонениями на патриарха Тихона, пытался склонить к Риму живоцерковников, за­тем перенес свои усилия, совместно с епископом Неве, на тихоновский епископат, в надежде добиться избрания на патриарший престол епис­копа, тайно принесшего присягу Риму" (Струве Н. А. Ответ на письмо в редакцию. // Вестник РХД. №161, с. 286).

 

Так и рериховские Махатмы в одной из величайших катастроф мировой истории заметили лишь то, что оказа­лись сломаны барьеры перед распространением их веры и власти. Началось "наше время", New age. И надо отдать должное их проницательности — там, где по видимости торжествовал радикальный атеизм и материализм, они за­метили начало насаждения новой религии. Атеизм оказал­ся орудием выкорчевывания "христианских предрассудков". Семена же, которые предстояло посеять на очищенном и выжженном поле, по расчетам лам, будут позаимствованы с Востока.

Как человек, обучавшийся в антирелигиозной среде, могу засвидетельствовать: "перестройка" религиозной политики большевиков началась не в 1988 году. Уже в 70-е годы антихристианская пропаганда начала дополняться пропа­гандой "восточной мудрости". Журнал "Наука и религия" с самого начала 80-х стал четко делиться на две части: ан­тицерковные памфлеты отныне соседствовали в нем с при­влекательными зарисовками из быта языческих народов. Да и сегодня учебники по "религиеведению", выпускаемые вчерашними научными атеистами, содержат критические выпады только в адрес христианства, но становятся чисто повествовательными, переходя к восточному материалу.

Говорят, у дьявола две руки. Он протягивает к человеку обе и говорит: выбирай из любой. В одной может быть нечто, что человек отчетливо опознает как зло. В другой может быть предлагаемо нечто, что может показаться добром — особенно на фоне явно злого, держимого в уже знакомой длани. И все же это — антихристово добро. Может даже показаться, что эти две руки смертельно противоборствуют друг другу. А на деле — это всего лишь спектакль.

В России XX века первым таким даром был богоборчес­кий атеизм. Когда горечь его плодов стала нестерпимой — вроде бы совсем непохожая и однако же растущая из сосед­него плеча рука начала настойчиво предлагать людям иной плод — плод оккультизма. Что может быть общего у пос­ледовательного материализма, отрицающего любую веру и любую духовную реальность с духовно-всеядным оккуль­тизмом? Что может быть общего у позитивизма и магии? В положительном исповедании их вер — ничего. Но их род­нит то, что они отрицают. Какой бы из этих плодов ни вкусил человек — он или потеряет Христа, или не сможет найти Его.

Сегодня ламское предвидение и массовое "паломниче­ство на восток" атеизированных шестидесятников дают уже зримые плоды. Россия из страны победившего атеизма пре­вращается в страну торжествующего язычества.

Надо отдать должное проницательности Владимира Со­ловьева, который заметил, что теософское общество Бла­ватской приоткрывает завесу над агрессивными устремле­ниями буддизма в отношении христианских стран: "Как бы то ни было, при всех теоретических и нравственных изъянах в теософическом обществе, если не ему самому в его настоящем виде, то возбужденному им нео-буддийскому движению предстоит, по-видимому, важная историчес­кая роль в недалеком будущем. Последняя книга Е. П. Бла­ватской, так же как и другие произведения ее и ее едино­мышленников, особенно интересны, на наш взгляд, пото­му, что представляют буддизм с новой стороны, которую в нем едва ли кто подозревал — а именно как религию, хотя и без твердых догматов, но с очень определенным и в сущ­ности исключительным направлением (к самообожествле­нию человека и против всяких сверхчеловеческих начал) стремящуюся при том к распространению, к прозелитиз­му"⁵⁸⁶. "Мы имеем здесь дело с любопытным явлением на­ступательного движения буддизма на западный мир. Ут­верждать невозможность такого движения на основании мирного и пассивного характера буддизма, которому яко­бы чужд всякий прозелитизм, есть явная нелепость. Ибо без прозелитизма религия, возникшая на берегах Ганга, не могла бы распространиться до Малакки и Филиппинских островов, до Японии и Сибири. Сама г-жа Блаватская с ее американскими и европейскими друзьями были лишь ору­дием, а не инициаторами этого движения"⁵⁸⁷.

Согласно теософскому мифу, именно тибетские ламы и их "подземные владыки" вдохновляют идеологическое наступление оккультизма на христианский мир. И уже до Владимира Соловьева доходили сведения о том, что появ­ление оккультизма в Европе — отнюдь не стихийный ре­лигиозный процесс. "Распространение псевдо-теософии со­вершилось не без воздействий со стороны северного буд­дизма; и хотя сообщения таинственных загималайских братьев и имеют явно подложный характер, но само это братство так называемых "махатм" едва ли есть чистый вымысел. Не те ли это келаны, о которых еще в сороковых годах рассказывал один миссионер-путешественник?"⁵⁸⁸

Католическое издательство, переиздавшее эту работу Соловьева, дало свой комментарий об упоминавшемся им миссионере Гюке, который несколько месяцев прожил в Лхассе, резиденции Далай-ламы: "Незадолго до его прибы­тия в Тибете стали много говорить о братстве или ордене келанов, которым приписывались всякие сверхъестествен­ные силы и обширные религиозно-политические замыслы — они должны были завладеть верховной властью в Тибе­те, потом в Китае, а затем посредством китайских и мон­гольских вооруженных сил покорить великое царство Оро­сов и весь мир и воцарить всюду истинную веру перед при­шествием Будды-Майтрейи"⁵⁸⁹.

Так что мечты о покорении ламаизмом северного "цар­ства Оросов" существовали еще задолго до 1917 года. Рери­хи согласились послужить этой великой желтошапочной идее. В общем, как пишет Л. Шапошникова, "вся их твор­ческая деятельность была направлена на благо Родины"⁵⁹⁰.

Что же касается взаимоотношения Рерихов с миром буддизма — на мой взгляд, в качестве предмета своего вос­певания они избрали самую мрачную из всех многочислен­ных буддистских школ. Рерихи видели страшные реально­сти ламской мистики. По их описаниям, в Тибете "выс­шим наказанием считается лишение перевоплощения. Для этого у наиболее важных преступников отрезают голову и сушат ее в особом помещении, где хранится целая коллек­ция подобных останков... Около Лхасы существует место, где рассекаются трупы и бросаются на съедение хищным птицам, собакам и свиньям. На этих трупных остатках принято кататься в голом виде "для сохранения здоровья". Бурят Цибиков в своей книге о Тибете уверяет, что Его Святейшество Далай-лама выполнил этот ритуал. Очень замечательны показания тибетцев о так называемых "Рол-ланг" — воскрешении трупов. Всюду говорят о воскресших трупах, которые вскакивают и, полные необычайной силы, убивают людей"⁵⁹¹. Или: "Нужно видеть и обратную сторо­ну буддизма — поезжайте в Хеми. Подъезжая уже чуете атмосферу мрачности и подавленности. Ступы с какими-то страшными ликами-рожами. Темные знамена. Черные во­роны летают вокруг, черные псы гложут кости, и ущелье тесно смыкается. Конечно, и храмы, и дома все скучено вместе. И в темных углах навалены предметы служения, точно награбленная добыча. Ламы полуграмотны".

И все же — "монастырь старый. Основан большим ла­мою, оставившим книгу о Шамбале"⁵⁹². И все же — "в самых темных местах Тибета знают о Махатмах"⁵⁹³. И все же — "не простой разбойник-грабитель был Дже-лама. Он окончил курс Петроградского университета на юридическом факуль­тете (это никак не подтверждается архивами — А. К.) и стал высоким ламой в Тибете, обладая большими оккульт­ными сведениями. Какие думы и мечтания тревожили се­дую голову Дже-ламы?.. Не простой разбойник был Дже-лама. О нем поют много песен"⁶⁹⁴. Монголы восторженно поют о Джа-ламе, а Николай Рерих уверяет, что "духов­ность Монголии и теперь считается высокой"⁵⁹⁵. И даже естественное содрогание сердца при виде ликов "храните­лей веры" Н. Рерих умеряет рассуждением — "даже физи­ческий мир учения тантры, опустившейся в современном понимании, должен быть очувствован возвышенно. Не мог учитель Падма Самбхава явить лишь низменное учение".

 

Рерих Н. К. Алтай-Гималаи. Путевой дневник, с. 50. Нынешний Далай-лама, популярнейший в мире политиков и прессы миротворец, также никак не собирается отказываться от тантризма: "Наиболее бы­стрый способ достижения просветления заключается именно в тантри­ческой практике... У нас есть все основания считать тантру такой же истинной формой буддизма, как и изначальные учения". — Интервью Далай-ламы XIV // Путь к себе. 1995, №4, ее. 10 и 19. Но если Далай-лама признает себя тантристом, то хотя бы одну тантристскую реко­мендацию стоит напомнить: "Необходимо культивировать в себе чув­ство божественной гордости. Божественная гордость заключается на уровне ощущения в том, что вы представляете собой полностью про­светленное тело эманации Будды, что ваш ум абсолютно свободен от всяких предвзятых суждений и ограничений" (Лама Йешей. Введение в тантру. // Путь к себе. 1995, №2, с. 28).

 

Тибетский тантризм в понимании Н. Рериха — это все же "эзотерический буддизм"⁵⁹⁶.

При всех иногда весьма нелицеприятных зарисовках из тибетского быта, Рерихи все же именно религию Тибета предложили в качестве наиболее "шамбалической" и наи­более соответствующей "новому времени". Когда разгово­ры о "примирении всех религий" остаются позади, мель­кает признание в том, что учение Шамбалы — это все же учение тантры (Калачакры)⁵⁹⁷.

Но "желтошапочный" ламаизм "Шамбалы" и Тибета менее всех остальных религий Индии способен "углубить" Евангелие. Так действительно ли Рерихи искали то, что способно сблизить разные религии? Или их путаное и сла­щавое многоречие должно было всего лишь так затума­нить умы, чтобы люди и не заметили, как вместо Еванге­лия их опустили в мир Каббалы и тантры?