Виды откровения Божьего

1. Откровение в природе

Откровение в природе — общедоступное, т.е. универсальное Откровение. Его сущность состоит в том, что восприятие и осозна­ние сотворенной Богом природы возводит человека к восприятию Бога, способствует устремленности его к Богу. Это возведение имеет сознательный и подсознательный характер. Так, сознательно созерцая природу, познавая ее, пользуясь ею для удовлетворения своих нужд, человек может осознать идею Творения, и, делая вывод о  существовании Творца —Бога, устремиться к Нему разумом. Идею общедоступности Откровения в природе, равно как и связан­ную с ней идею универсальной ответственности замечательно изло­жил апостол Павел: «Что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим 1:19-20).

Размышление о Боге может быть чисто рациональным, но чаще всего в той или иной степени затрагивает эмоциональную сферу. Возможно также эмоциональное восприятие природы, проявляющееся в чувствах удовлетворения, изумления, восторга, без сколько-нибудь отчетливых попыток осознания этих пережи­ваний⁹⁶.

Как и всякое Откровение, природа есть орудие открывающего Себя Бога, в данном случае открывающего Себя как Творца. Ха­рактер восприятия природы как Откровения обусловлен не только бытием природы и способностью человека к ее физическому вос­приятию, но и духовными свойствами личности, воспринимающей Откровение (Мф 12:19-23).

В подавляющем большинстве случаев рациональное восприя­тие Откровения Бога в природе, как и впрочем всех других видов Откровения, сопровождается эмоциональным переживани­ем, так что восприятие при всей его цельности носит сложный характер.

Эмоциональный аспект религиозного восприятия мира на­шел отражение на многих страницах Библии, как например, в псалмах 8, 18, 101, 103, а также в духовной поэзии многих народов мира, в том числе в творчестве таких выдающихся русских поэтов, как Г. Р. Державин, М. В. Ломоносов, М. Ю. Лермонтов и др.

2. Способность к нравственной оценке человеческой жизнедеятельности

В отличие от Откровения в природе, рассматриваемый вид Откровения имеет не внешний, а внутренний характер. Способ­ность нравственной оценки присуща человеку и получает свое развитие как один из аспектов личностного онтогенеза. Реализация  этой способности в большей степени зависит от внешних факторов — среды обитания, воспитания, образования, но сама способность как таковая присуща от рождения и может рассмат­риваться как один из элементов богоподобия. Откровение в спо­собности нравственной оценки тоже универсально, и, не будь греховной извращенности человеческого рода, оно определяло бы оценку человеком любого факта жизнедеятельности совершенно однозначно и с соответственной однозначностью влияло бы на поведение каждого человека, независимо от усвоения им других видов Откровения (в частности Священного Писания в письмен­ной или устной традиции).

Образ Божий в душе человека, как известно, грехом искажен не полностью. В людях, по тем или иным причинам не знающих, не принимающих, не усваивающих другие виды Откровения, не видящих Бога в природе, тем более не знающих или отвергающих Слово Божье, все же, даже при крайней степени нравственной порчи, совесть остается в той или иной степени действенной, так что они оказываются способны не только разделять поступки на положительные и отрицательные, на добрые и злые, но произво­дить эту оценку правильно, т.е. в соответствии с благой и совер­шенной волей Божьей (Рим 12:2).

Обращаясь к проживающим в Риме иудеям диаспоры, надмевавшимся унаследованным от предков Законом Божьим (Рим 2:17-20), в частности и особенно обрезанием, апостол Павел смиряет указанием на добродетельных людей из языческого окружения, не знавших истинного Бога, даже ничего о Нем не слышавших (ср. Деян 17:24-28), но живших согласно совести и бывших по своим делам угодными Богу (Деян 10:34). Он пишет: «Когда язычники, не знающие закона, по природе законное делают, то не имея зако­на, они сами по себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим 2:14-15). Совесть, хотя и поврежденная, однако и после грехопаде­ния оказывала мощное противодействие греху. Она получила сильную, Богом дарованную поддержку в Законе, который удо­стоверил, что в указаниях совести было богоугодным, а что следовало считать плодом греховной наследственности (напри­мер, безудержная месть (Исх 21:24), жестокосердие по отношению к женщине (Втор 24:1), всякий эгоизм (Лев 19:18) и многое другое).

Наибольшую степень восстановления в своих ущемленных грехопадением правах совесть обрела с пришествием в мир Сына Божьего, в Свете учения Коего отпали последние, допущенные Моисеевым Законом «поблажки» греховной природе человека (Мф 5:21-22, 27-28, 33-37, 39-42, 43-44), и человечество получило устремление, основанное на любви, которая «есть исполнение закона» (Рим 12:10) и «совокупность совершенства» (Кол 3:14).

3. Личное общение с Богом

Наши прародители непосредственно общались со своим Твор­цом (Быт 1:28; 2:16). Это общение имело, несомненно, позитивный и радостный характер, ибо гармонически сочеталось со всеми усло­виями и аспектами жизни человеческой пары. Можно полагать, что их любовь к Богу естественно стимулировала их взаимную любовь, ибо они видели один в другом образ и подобие любимого Творца, и наоборот, их любовь к друг другу, интенсивное, всесто­роннее наслаждение взаимным общением вызывали в них чувства уверенности в любви Божьей, благодарности Ему и ответной к Нему любви (1 Ин 4:19).

Все изменилось с грехопадением. Любовь уступила место страху (Быт 3:10; 4:13-14), стремлению удалиться от Бога, внутреннему от Него отчуждению. Все это многократно усиливалось прогресси­рующей греховностью (Каин, Ламех, Хам и др.).                            

Но возможность богообщения не была полностью отнята у человека, его непосредственность утрачивалась, надо полагать, по­степенно, ибо еще Каин говорил с Богом лицом к лицу. После убийства Авеля мы в течение длительного периода не находим указаний на прямое богообщение. Лишь Ной, удержавшись от окружавшего его нечестия» сподобился новых Откровений, направ­ленных к спасению его и его близких (т. е. всего будущего чело­вечества) от физической гибели, а после потопа — к подтвержде­нию обетований, обеспечивающих дальнейшее существование и развитие человеческого рода (Быт 9:1-7). Можно считать, что если обращенность Авеля и Каина к Богу имела характер жертвопри­ношения, сопровождавшегося грубыми в своей наивности попыт­ками угодить Богу (Быт 4:4; 8:21), то уже у Ноя мы находим элементы молитвенной к Нему обращенности, достигшей высокой степени полноты и интенсивности у Авраама (Быт 15:1-6; 18:23-33). Мы не знаем, как говорил Бог Аврааму (Быт 15:1-6; 17:1-16), когда повелевал покинуть землю предков, когда давал обетование о величии его потомства, когда испытывал его, повелевая принести в жертву сына⁹⁷. Но мы знаем содержание сказанного. Нет сомнения, что Авраам понимал Бога, ибо его реакцией на Божественное обращение было внимание, доверие и безусловное послушание: «поверил Авраам Богу и это вменилось ему в праведность» (Быт 15:6; ср. Рим 4:3). Ответы Авраама сводятся к благоговейному молчанию, которое можно представить как постоянное предстояние пред Богом в готовности исполнить Его волю. Если просительные молитвы со стороны Авраама и имели место (Быт 18:23-33), то они не обладали еще той настойчивостью, какую мы находим в молитвах Моисея и более поздних ветхозаветных пророков.

У Моисея просительная молитва достигает исключительной силы и непосредственности. «И говорил Господь с Моисеем лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим» (Исх 33:11), говорил словами (Исх 15:1-18; Пс 89), говорил всем Своим существом. С соору­жением скинии и выделением колена Левия для соблюдения «чина Ааронова» возникает регулярное богослужение, где молит­ва из индивидуального становится коллективным действом, при­обретает социальный характер.

Исключительную силу, безграничное разнообразие, беспри­мерную красоту мы находим в псалмах Давида. Потрясающая искренность, обращенность ко всем людям в соединении с совер­шенством художественной формы, сделали их образцом молитвы для всего иудейского, а впоследствии и христианского мира. Мно­гие псалмы, в том числе звучавшие в храме Соломона и Ездры, включены в богослужебные чинопоследования всех христианских конфессий. Пожалуй, можно сказать, что немногие ветхозаветные страницы исполнены такой богооткровенности, как Псалтирь.

Но обратимся к Новому Завету.

Спаситель наш, как нам ясно повествует Евангелие, нахо­дился в постоянном молитвенном общении с Небесным Отцом (Мк 6:46; Мф 14:23; Ин 17); иногда это общение достигало своей кульмина­ции и тогда становилось заметным для окружающих, так было при Крещении Господа (Мф 3:16-17), при Его Преображении (Мф 17:5), перед воскрешением Лазаря (Ин 11:41-42), в храме, незадолго до Его страданий (Ин 12:27-33)· Располагая безмерным, божественно беспре­дельным молитвенным потенциалом, Иисус Христос делился этим духовным богатством с учениками, зная, что преподанное Им окажется непреходящим наследием, питающим духовную жизнь множества поколений, всей христианской Церкви в течение тыся­челетий ее существования.

В этом наследии первое место занимает молитва Господня, вошедшая в чинопоследования всех конфессий, составляя молитвенный стержень, идейное ядро всех остальных молитвословий (Мф 6:9-13; Лк 11:1-5).

Спаситель учил апостолов молитвенному общению с Богом, имея в виду как индивидуальную, так и совместную, т.е. церков­ную молитву (Мф 6:5-15; Лк 11:9-13; Мф 18:19-20).

Эти поучения были усвоены и реализованы учениками, когда они лишились физического общения со своим Учителем. Так, уже в первой главе Книги Деяний Апостолов мы видим, что они совме­стно молятся перед избранием нового человека в состав апостоль­ской семьи (Деян 1:24-26). Излияние Святого Духа на апостолов в день Пятидесятницы сопровождалось ежедневными молитвенными собра­ниями как в храме, который еще продолжал оставаться для них тра­диционным религиозным центром, так и домашней обстановке, где молитва соединялась с хлебопреломлением (Деян11:44-47).

Вся дальнейшая история Церкви говорит о постоянной молит­венной традиции как о богообщении индивидуальном (личном) и церковно-общественном⁹⁸. С апостольских времен (в частности с Тайной вечери) церковная молитва была сопряжена с тайнодей­ствиями, в первую очередь с Евхаристией и с покаянием (Деян 3:19).

Молитвенная обращенность к Богу сопровождается ответным действием Божьим, проявляющимся в обстоятельствах жизни само­го молящегося и тех, кого охватывает его молитва, отдельных лиц, Церкви, может быть, целых народов, их руководителей и вождей (1 Тим 2:1-4).

Конечно, богообщение беспредельно разнообразно, но можно сказать, что в основном оно представляет собой молитвенную обращенность человека и любящий ответ Бога на эту обращен­ность, ответ, который гарантирован многочисленными обещания­ми Спасителя (Мф 7:7-11; 21:22; Ин 14:13-14). Утверждая это, следует, однако, помнить, что первичным всегда является воля Божья, т.е. воздействие благодати, ибо «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1 Кор 12:3). Примеры тому многочисленны, но наиболее ярким из них можно считать обраще­ние Савла на пути в Дамаск.

В молитве, Таинствах, в переживании воздействия Бога на человека, которое обобщенно можно назвать облагодатствованием, осуществляется восприятие и усвоение Откровения, отличающееся непосредственностью и глубиной.

4. Непосредственные Богоявления

«Бога не видел никто никогда» (Ин 1:18; ср. 1 Ин 4:12); Он «обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может» (1 Тим 6:16). Утвержденный этими текстами апофа-тический принцип достаточно раскрыт выше в главе, посвященной христианской гносеологии.

Невозможность богопознания без Откровения, преподаваемо­го Богом ради спасения человеческого рода (Ин 3:16), подразумевает убежденность в невозможности прямого непосредственного боговидения: «Человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх 33:20). Между тем из Священного Писания мы знаем много случаев восприятия Богоявления, начиная с первых людей, «ви­девших» и «слышавших» Бога и кончая апостолом Павлом, который свидетельствовал, что «восхищен был до третьего неба... в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор 12:2,4)⁹⁹.

Многих, в том числе примитивно мыслящих атеистов, смущают упоминания Священного Писания об этом, несомненно, чувствен­ном восприятии того, что, по утверждениям того же Писания, со­вершенно недоступно человеческому восприятию. Так, печальной памяти бывший магистр богословия А. Осипов после своего отступ­ничества в одной из брошюр задавал якобы неразрешимый вопрос: как может Бог оказываться сидящим на престоле, как Его видел пророк Михей (3 Цар 22:19)¹⁰⁰.

Ответ на этот вопрос, со стороны бывшего магистра богословия носивший заведомо провокационный характер, совершенно искренне затрудняет многих верующих людей. Он состоит в указании на могущество Божье, на безграничные Его возможности, в том числе возможность внушить любому человеку угодное Богу переживание, в частности восприятие любого образа с уверенностью в его боже­ственной аутентичности. Иногда эта уверенность сочетается с пере­живаемым явлением, иногда, как у Иакова после видения лестни­цы, приходит позднее (Быт 28:16-17).

Иначе говоря, Бог может явиться в любом образе, в любой форме (Цар3:4-14), т.е. вызвать любые угодные Богу, соответствующие целям Богооткровения, переживания, в том числе зрительные, слуховые, а также осязательные (Быт 32:24-30) или вкусовые ощуще­ния. Важно отметить, что эти переживания существенно отличны от всех остальных тем, что вызываются волей Божьей и являются образом, видом или одним из способов Его самооткровения.

Очень ясно говорят об этом песнопения праздника Преображе­ния Господня: «... показавый учеником Твоим славу Твою, яко же можаху...» (из тропаря); «яко же вмещаху ученицы Твои, славу Твою, Христе Боже, видеша...» (из кондака).

В первой из приведенных цитат говорится, что все виденное (и, конечно, также слышанное, т.е. воспринятое и пережитое) учени­ками исходило от Божественной воли, показавшего им славу Свою Христа Бога, и оба текста отмечают, что ученикам дано было видеть в пределах их духовных и физических возможностей («яко же можаху» и «яко же вмещаху»).

Откровение осуществлялось также через явления представи­телей ангельского мира и людей. Случаи явления ангелов и передачи через них Божественного Откровения нам известны как из Ветхого, так и из Нового Завета, но, несомненно, самым значительным, можно сказать — великим — было явление Ар­хангела Гавриила Деве Марии с возвещением ей предстоящего воплощения через нее Сына Божьего (Лк 1:26-28).

Очень своеобразный случай ангельского благовестия, точнее, ангельского содействия мы видим в Гефсимании, когда Иисус Христос получил от ангела духовное укрепление, в котором, будучи Чело­веком, Он нуждался (Лк 22:43). Человеческие явления в Священном Писании менее многочисленны (например пророков Моисея и Илии при Преображении Господнем Мф 16:3; Мк 9:4; Лк 9:30), однако множество таких явлений мы знаем из агиологии.

5. Промыслительные события в жизни человека и человечества

Это Откровение столь же универсально, как и голос Божий в природе и в человеческом сознании, но как и там восприятие его доступно только верующему человеку или обладающему способно­стью стряхнуть с себя пелену скепсиса и неверия. Житейские собы­тия и обстоятельства, происходящие в силу Божественного промышления о духовном и физическом благосостоянии человека, верующим так и воспринимаются, наполняя душу радостным ощу­щением близости Божьей, благодарностью, миром и уверенностью. Восприятие промысла Божьего требует не только полной веры,

готовности узреть Его в событиях жизни — собственной, своих близких, даже в событиях, затрагивающих народы и государства, но требует также внимательного отношения к течению событий. Нередко даже искренне верующие люди не обращают внимание на промыслительную целесообразность ситуаций, участниками кото­рых они становятся, затем забывают их, тем самым пренебрегая Откровением Божьим, и оно пропадает втуне, не усваиваясь почвой человеческой души (Мф 13:4-23; Мк 4:1-20; Лк 8: 4-15).

Что касается неверующих, особенно сознательно упорствую­щих в неверии, то им чужда сама мысль о наличии в жизни целе­сообразности. Отвергая целесообразность в природе, они не заме­чают ее и в собственной жизни, а если она явно бросается в глаза, отвергают ее возможность, стараясь даже очевидную целенаправ­ленность событий отнести за счет «случайности». К этим людям, которых, к сожалению, большинство, относятся слова Спасителя, которые Он сказал, цитируя пророка Исайю: «Огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем; и да не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис 6:9-10; Мф 13:15).

Библия дает нам примеры действия промысла Божьего почти на каждой странице, и это естественно, ибо Слово Божье содер­жит историю нашего спасения и стремится обеспечить спасение каждого, кто его воспринимает. Упомянем здесь лишь две цепочки событий, направленных к спасению рода человеческого прише­ствием в мир Сына Божьего.

Это пришествие было промыслительно подготовлено победой монотеизма в Израильском народе, победой, одержанной над мо­гучим, казалось бы, непреодолимым влиянием политеистических народов и государств, в течение столетий окружавших Израиль. Только благотворным боговдохновенным воздействием пророков, начиная с Самуила и кончая Предтечей Господним Иоанном, мож­но объяснить, что в критические моменты языческого разложения, которому северный Израиль почти полностью поддался, южная Иудея до конца ветхозаветной истории, т.е. до самого рождения Спасителя сохранила единобожие, знание единого, истинного Бога.

В свою очередь, распространение христианства по всему тог­дашнему культурному миру, сопровождавшееся победой его над яростно сопротивлявшимся язычеством, было промыслительно подготовлено еврейским рассеянием, в результате которого во всех сколько-нибудь крупных населенных пунктах Римской империи ко времени рождения Иисуса Христа уже существовали, в религиоз­ном плане сложившиеся еврейские общины, имевшие тесные связи с коренным населением на основе иудаистского прозелитизма. Если бы не было таких общин в Коринфе, Риме, Ефесе и многих других городах Малой Азии, Европы и Северной Африки, апостолы не имели бы возможности поставить там ногу, иначе говоря — найти ночлег, приют и возможность благовествования. Таков промысел Божий в событиях, память о которых донесло до нас Слово Божье и плодами которых мы живем и спасаемся так же, как жили и спасались многие поколения наших предков. Но не меньшее зна­чение для каждого верующего христианина имеют проявления Слова Божьего в его собственной жизни.

По масштабу несопоставимые с великими историческими собы­тиями и процессами общечеловеческого, глобального характера, они для каждого христианина могут иметь глубокое значение, могут являться стимулом и средством богопознания, т.е. Откровением; для этого нужно только держать открытыми свои духовные очи и обладать душевной чуткостью, чтобы узнавать, слышать и пони­мать зов Господа, стучащего в двери нашего ума и сердца.

6. Священное Писание и Священное Предание в Церкви

Преданием (tradicio) называются любые культурные ценнос­ти, которые передаются по горизонтали — современникам — или (что для нас особенно важно) по вертикали — от одного поколения к другому. Объектом передачи могут быть письменность (литера­тура), так называемая народная словесность (сказания, мифы и др.), произведения изобразительного искусства, а также вероуче­ния в письменном, а иногда и в устном изложении.

Устная форма Священного Предания существовала в отдель­ные периоды как ветхозаветной, так и новозаветной эпох. Так проповедь пророков была преимущественно устной и лишь частич­но фиксировалась письменно при их жизни, а иногда и посмертно. Иисус Христос, как известно, не оставил ученикам и, следователь­но, Церкви какого-либо собственноручного сочинения: Его пропо­ведь имела только устный характер. Устной была и проповедь Его учеников в первоначальный период существования Церкви Хрис­товой, т.е. сразу после дня Пятидесятницы. В дальнейшем все, что авторы Нового Завета, руководствуясь воздействием Святого Духа считали важнейшим, они преподали Церкви в устном виде, их творения составили Священное Предание Нового Завета. И в даль­нейшем все, что в Церкви сначала создавалось и передавалось устно, затем записывалось. В настоящее время все, что входит в Священное Предание, имеется в письменном или в печатном виде.

Христиане с благоговением относятся к Священному Преда­нию, которое включает в себя все, что унаследовано нами в качестве авторизованных Церковью документов, в том числе и прежде всего Священное Писание, т.е. Библию, состоящую, как известно, из Ветхого и Нового Заветов, а также церковные постановления и установления, как то: определения Вселенских Соборов, Символы веры, литургическое наследие, отчасти творе­ния Отцов Церкви. Весь этот обширный материал дошел до нас в рамках Церкви, однако авторитетность отдельных его составляю­щих различна.

Несоразмеримо по своему значению и святости ни с каким другим церковным и вообще человеческим произведением Свя­щенное Писание, т.е. Библия.

Библия есть Слово Божье, хотя и написанное человеком, но под непосредственным воздействием Святого Духа, поэтому авто­ритет Библии безусловен. Перед ним преклоняются и подчинение ему считают для себя обязательным все христианские конфессии. Никакое другое церковное творчество, никакая другая письмен­ная или устная традиция не могут иметь в Церкви авторитета, сколько-нибудь сопоставимого со Священным Писанием. Авторы его считаются Церковью богодухновенными, в то время как авто­ры любой другой богословской, дидактической, литургической, агиографической, святоотеческой и прочей духовной литературы могут считаться лишь богопросвещенными. Авторитет любых творений человеческого духа, хотя бы даже входящих в Священ­ное Писание, не может считаться абсолютным, что наглядно усматривается из наличия в этих творениях существенных взаим­ных противоречий, которые возникали не только между отдель­ными отцами и учителями Церкви, но даже между церковными соборами.

Таким образом, Откровением в Священном Предании может и должно признаваться только Священное Писание, т.е. входящие в церковный «канон» книги Ветхого и Нового Завета; книги, включаемые во многих изданиях в состав ветхозаветных книг Библии, но не канонические не признаются Православной Церко­вью обладающими непререкаемой истиной и потому рекомендуют­ся лишь для чтения, как душеполезные. Таковы книги Премудро­сти Соломона, Пророка Варуха, книги Маккавеев и еще некото­рые другие.

Божественное Откровение, содержащееся в Слове Божьем, т.е. в Священном Писании при чтении и слушании не воспринимается механически или автоматически. Для восприятия его умом, сердцеми волей, необходима вера в его богодухновенность и молитва, т.е. то, о чем псалмопевец говорит словами: «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего» (Пс 118:18).

Если Слово Божье воспринимается с благоговением, смирени­ем и молитвой, тогда для каждого, кто берет Библию в руки с таким расположением духа, осуществляются слова псалма: «Закон Госпо­да совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых. Повеления Господа праведны, веселят сердце; заповедь Господа светла, просвещает очи. Страх Господень чист, пребывает вовек. Суды Господни — истина, все праведны. Они вожделеннее золота и даже множества золота чистого, слаще меда и капель сота» (Пс 18:8-11).

Наряду со Священным Преданием в Церкви существует еще один вид предания, который можно назвать в лучшем случае церковным, но не священным.

В самом деле, недостаточно сведущий в вопросах духовной жизни и особенно в церковной истории православный читатель с трудом различает в переиздаваемой теперь литературе на духов­ные темы подлинно заслуживающие внимания, подлинно право­славно-церковные произведения от измышлений того, что апостол Павел называл негодными бабьими баснями (1 Тим 4:7). К числу их относятся различного рода сказания, апокрифы, мнимо-автори­тетные поучения нравственного, обрядового и бытового характе­ра, что очень часто не имеет под собой никакого основания ни в Священном Писании, ни в Священном Предании, даже если понимать его в самом широком значении слова. Вся эта апокрифи­ческая макулатура заполняет не только популярные «листки», выпускаемые некоторыми обителями, но даже проникла во мно­гие акафисты, не говоря уже об агиографической литературе. Великим искушением для Церкви является вред, приносимый подобным «преданием», которое роняет авторитет Церкви.

Здесь уместно вспомнить предостережение апостола Петра: «Противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить. Противостойте ему твердою верою» (1 Петр 5:8-9).

Только твердая уверенность в вере, непоколебимость в усвое­нии Слова Божьего как Откровения может предохранить право­славного христианина от заблуждений, от якобы «благочестивых» измышлений, от всего, что может засорить его ум и сердце. «Никто не может положить другого основания, кроме положенного, кото­рое есть Иисус Христос» (1 Кор 3:11).

7. Богочеловек Иисус Христос — высшее из Откровений Божьих

Из известных Церкви и находящихся в ее употреблении наименований Второго Лица Святой Троицы основным являет­ся — «Слово» (Λόγο?): «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин 1:1). Апостол Иоанн, открывающий нам эту глубокую истину, несомненно, под действием Святого Духа, счел нужным изложить ее еще раз, притом кратко, но в сочетании с именованием обеих других Ипостасей Святой Трои­цы: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино» (1 Ин 5:7).

Из Священного Писания мы знаем, что Слово есть выражение Откровения во всех его видах, начиная от сотворения мира, а в завершении — в Личности воплотившегося и вочеловечившегося Слова — Сына Божьего Господа нашего Иисуса Христа.

О сотворении мира Словом уже Давид богодухновенно писал: «Словом Господа сотворены небеса и духом уст Его — все воинство их» (Пс 32:6), а о Богочеловеке Христе свидетельствует все Евангелие, более того — вся Библия (Евр 1:1-2); свидетельствует Он Сам, особенно когда говорит о Своем единстве с Отцом («Я и Отец — одно» Ин 10:30), свидетельствует Он и о Своем превечном происхождении от Отца (Мф 11:27; Ин 3:35; 16:28).

Итак, Богочеловек Иисус Христос есть Логос, вечное Откро­вение Бога Отца силою и действием Святого Духа. В личности Богочеловека Бог Сам обращается к миру, приходит в него и гово­рит с ним, действует в нем. Таким образом исполняются слова пророчества: «И будут все научены Богом» (Ис54:13;Ин6:45), но Откро­вением, притом самым высшим из его видов является не только все то, что Христос говорил, не только Его наставления и поучения, но вся Его личность, Его поступки, Его отношения с людьми, Его молитвенные обращения к Небесному Отцу.

Несомненно, что даже вифлеемские пастухи и странствую­щие звездочеты-волхвы, созерцая безмятежно лежащего на ру­ках Своей Пречистой Матери Богомладенца, воспринимали Его как Откровение. Они, как мы видим из Евангелия (Лк 2:8-20; Мф 2:1-2; 10-11), переживали необыкновенные чувства: радость, любова­ние трогательным невинным младенцем на руках Матери — живого воплощения материнской любви и чистоты. Несомненно, такое восприятие благодати, исходящей от Младенца Христа, было подготовлено — в одном случае явлением прославляющих Бога ангелов (Лк 2:9-20), а в другом — явлением путеводной звез­ды (Мф 2:9).

Казалось бы, совершенно другие впечатления получали от Господа Богочеловека свидетели Его крестных страданий, но и здесь воздействие на души было благодатным и опять-таки пред­ставляло собой Откровение. Именно под действием благодати римский сотник, руководивший совершением казни, воскликнул: «Воистину Он был Сын Божий!» (Мф27:54; ср. Лк23:47). Не иначе как Откровение мы можем воспринимать сыновнюю заботу о Своей Матери, проявленную усыновлением Ей Своего любимого учени­ка Иоанна (Ин 19:26-27). Но самое великое, самое потрясающее От­кровение выпало на долю висевшего на кресте рядом со Спаси­телем разбойника: достаточно было ему пожалеть Христа, засту­питься за Него перед злословившим Его другим злодеем, чтобы получить не только прощение бесчисленных грехов ужасной, поистине богомерзкой жизни, но и сподобиться, не дожидаясь даже последнего суда, раньше чем кто-либо из людей, вместе с Христом войти в Царство Небесное: «Ныне же будешь со Мною в раю», — говорит ему Господь (Лк 23:43). Этим не только ему, но и всему погрязшему в грехах человечеству указывается на любовь ко Христу как на самый важный, верный, самый светлый и радостный путь вечного спасения.

Воспринять высшее Откровение в лице Господа Иисуса Хри­ста, значит, не только знакомиться с Его учением и даже изучать Его; это значит прежде всего воспринимать Христа любовью — это значит реализовать эту любовь в деятельной любви к людям. Как мы знаем из предсказаний Спасителя о последнем суде, все доброе, что мы сделаем для любимых Им братьев меньших, мы сделаем Ему (Мф 25:40). Из всех видов восприятия Христовой исти­ны — молитвы, чтения или слушания Слова Божьего, борьбы со страстями и грехом — самым высоким и самым действенным следует считать исполнение великих заповедей о любви к Богу и к людям (Мф 22:37-38), ибо «любовь... есть совокупность совершен­ства» (Кол 3:14).

В онтологическом плане Откровение есть самовыражение Бога, Его проявление вовне, проявление во всем, что не есть Бог. Откро­вение для нас составляет совокупность всего, что нам может быть известно о Боге. Как уже говорилось, Богопознание без Открове­ния невозможно. Если бы Откровения не было, т. е. если бы Богу не угодно было нам Себя открыть, то мы о Нем ничего бы не узнали. Но так как Откровение преподается нам с единственной целью — осуществить желание Бога, «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим2:4), то мы не можем исключать возможности существования в Боге и у Бога многого (например, свойств или действий), чего в Откровении нет и что, следовательно, остается для нас неведомым и недоступным.

С другой стороны, Откровение во всех его видах, начиная с сотворения мира и кончая действиями Божьими в позднейшей истории человечества и в жизни каждого человека в отдельности, имея своей кульминацией пришествие в мир Спасителя, вочеловечившегося Слова, Сына Божьего, сопряжено буквально в каждой твари и буквально в каждом слове Священного Писания с реальностью нашего тварного мира, в частности и прежде всего с человеческой жизнедеятельностью. Отсюда многообразие наук, изучающих со­держание, виды и формы Откровения, начиная с естественных наук, которые, по словам М.В. Ломоносова есть одна из двух книг, преподанных нам Творцом для богопознания — например, через природу Он «показал Свое величество»¹⁰¹, и кончая основным бого­словием и другими богословскими науками. Отсюда и многообра­зие восприятия Откровения, которое у разных людей существенно различно, как по характеру, так и по глубине его переживания, так и по степени его количественной и качественной доступности.