55. ПРЕПЯТСТВИЯ К ЗАКЛЮЧЕНИЮ БРАКА

55.1. Виды препятствий. Для заключения брака недостаточ­но одного только решения вступающих в него лиц, поэтому оно  нуждается  в  санкции  со  стороны  как  государственных юридических институтов, так и Церкви, если речь идет о цер­ковном браке. В брачном церковном праве, исходящем из того, что брак для христиан - это Таинство, сформулированы усло­вия, соблюдение которых обязательно для заключения церков­ного брачного союза. При отсутствии этих условий возникают обстоятельства, препятствующие совершению браковенчания.

Препятствия могут быть абсолютными, исключающими для определенного лица вступление в брак с кем бы то ни было, и условными, делающими невозможным брак между определенными лицами из-за их родственных отношений. Причем, кроме кровного родства, препятствия могут заклю­чаться также в отношениях свойства или родства духовного. Кроме того, различаются препятствия, в силу которых брак считается недействительным с момента его заключения и потому подлежащим расторжению, - расторгающие, и та­кие, обнаружение которых не влечет за собой расторжения брака, однако подвергает и вступивших в брак, и венчавшего их священника каноническим прещениям, - нерасторгающие или запретительные препятствия.

55.2.             Абсолютные  препятствия   к  браку.  Абсолютными препятствиями к браку, одновременно расторгающими его, считаются следующие.

Первое. Лицо, состоящее в браке, не может вступить в новый брак, ибо христианский брак - безусловно моногам­ный, то есть единобрачный.

Второе. Брак священных лиц, заключенный после посвя­щения в сан, признается незаконным. Это видно из бого пра­вила святого Василия Великого. Согласно 6-му правилу Трулльского Собора, вступление в брак запрещается не только священнослужителям, но и иподиаконам. Апостольское пра­вило 26-е дозволяет вступать в брак после поставления на церковное служение лишь чтецам и певцам.

Эти церковные правила во времена императора Юстиниа­на были подтверждены и гражданскими законами. Брак свя­щенных лиц, заключенный после посвящения в сан, призна­вался незаконным. Это видно из 6-го правила святого Васи­лия Великого и 3-го правила Трулльского Собора. Император Юстиниан в своем постановлении от 18 октября 530 года по­становил: «Повелеваем браки, которые не позволяются по церковным правилам, чтобы они были запрещены и нашими законами - чтобы дети, рожденные в таком противозакон­ном браке, не считались рожденными в браке...» (Кодекс. 1, 3, 45) Юстинианов закон должен был утратить свою силу с введением 79-й новеллы императора Льва Философа, опреде­лившего, чтобы клирик, сочетавшийся браком после рукопо­ложения, лишался священного сана, но не исключался из клира и вообще не был удаляем от церковных служений, отправлению которых не препятствует второбрачие. По сви­детельству церковных канонистов XII века, в их время при­менялся закон Льва Философа, а не императора Юстиниана (Вальсамон. Толкование на «Номоканон». IX. Гл. 29), хотя сами они придерживаются мнения о том, что всякий неза­конный брак клирика, по удалении его от священнослужения, не может сделаться действительным на основании поло­жения греко-римского права, в соответствии с которым то, что не имело законной силы в своем начале, не может при­обрести ее впоследствии, после устранения препятствий, от­нимающих эту силу. По утверждению Вальсамона, брак свя­щенных лиц не является законным и в том случае, если они вступили в него уже после снятия с себя духовной одежды (толкование на 44-е правило святого Василия Великого). Но в практике Греческой Церкви и в позднейшее время не тре­бовалось прекращение брака, заключенного священным ли­цом во время пребывания в сане.

О том, какова была практика Русской Церкви в первое время, сказать трудно из-за недостатка свидетельств. Начи­ная с XVI века, в церковной практике делали различия меж­ду браком священных лиц до снятия сана и браком после снятия сана. В последнем случае брак разрешался. Но по­скольку на этот счет не существовало прямого и четкого правила, практика была нетвердой. Московский Собор 1667 года признал возможным придерживаться порядка, установ­ленного законом Льва Философа, а также не препятствовать священникам и диаконам, женившимся во второй раз, после лишения их священного сана выполнять обязанности низших клириков. При этом брак их оставался в силе (Соборные де­яния. Гл. 7. Вопрос 3). Подобное отношение к браку священ­ных лиц существовало и в последующие столетия⁴³⁸.

Церковнослужители, вступающие в первый брак после посвящения в стихарь, в случае второбрачия, согласно уста­новившемуся обычаю, лишаются права ношения стихаря. Но подобное запрещение зависело от усмотрения правящего архиерея.

Третье. Согласно 16-му правилу Халкидонского Собора, 44-му правилу Трулльского Собора, 5-му правилу Константи­нопольского Двукратного Собора, 18-му и 19-му правилам святого Василия Великого, монахам и монахиням запрещает­ся вступать в брак после принесения ими обетов.

Член Церкви, давший обет безбрачия, по церковным пра­вилам не может вступить в брак, ибо обет девства и безбра­чия Церковь сравнивает с обручением Небесному Жениху Христу. Это образное представление духовного единения ве­рующей души, посвятившей себя особому служению Христу, явилось основанием для канонических определений относи­тельно измены данному обету. Поэтому в 19-м правиле Анкирского Собора нарушившие обет безбрачия приравнивают­ся к второбрачным и на них налагается епитимия второбрач­ных. Строже смотрит на измену обету девства святой Васи­лий Великий. Он считает ее прелюбодеянием и назначает такую же епитимию, какая следовала за прелюбодеяние (прав.  18, 19, 50-е).

Гражданские византийские законы также запрещали бра­ки монашествующим под угрозой наказаний. Впрочем, брак с монахом или монахиней до IV века не подлежал расторже­нию. Священномученик Киприан (Карфагенский) (III в.) пи­сал: «Если (некоторые) посвятили себя Христу, то должны пребывать целомудренными и чистыми, без всякой фальши и с твердостью и постоянством ждать награды девства. Если же не хотят более оставаться в этом состоянии или не могут, то лучше пусть вступают в брак, чем впадать им в огонь от своих согрешений»⁴³⁹. Но едва ли уместно считать христиан, дававших обет безбрачия до IV столетия, монахами. Поэтому на монахов в собственном смысле слова это суждение свято­го отца распространяться не должно.

Святой Василий Великий в 18-м правиле свидетельствует, что древние отцы относились к таким бракам кротко, снисходя к немощи поползнувшихся, но сам он, рассматривая та­кой брак как прелюбодеяние, прямо говорит: «Должно при­нимать в церковное общение поемшего деву, посвященную Богу, не прежде, чем он престанет от греха».

В 16-м правиле Халкидонского Собора говорится опреде­ленно о монахах, а именно: монах, вступивший в брак, под­вергается лишению церковного общения. После того, как эта практика вошла в силу, монашествующий по разлучении от брачного сожительства возвращался, иногда принудительно, в монастырь, где и пребывал. Лицо, вступившее в незаконный брак с монахом или монахиней, по разлучении от сожития подвергалось церковной епитимии  наравне с монашествую­щим, а по исполнении ее не лишалось права вступать в за­конный брак⁴⁴⁰.

Четвертое. В соответствии с церковным законом, вдовство после третьего брака считается абсолютным препятствием к новому браку. Согласно «Томосу единения» (920 г.), изданно­му Патриаршим Синодом при Патриархе Константинополь­ском Николае (901-907 гг.; 912-925 гг.), «никто не должен дерзать вступлением в четвертый брак». А если таковой брак будет заключен, то он должен считаться несуществующим.

Что же касается вступления в третий брак, то, согласно 50-му правилу святого Василия Великого, «на троебрачие нет закона; посему третий брак не составляется по закону. На та­ковые дела взираем как на нечистоты в Церкви, но всенарод­ному осуждению оных не подвергаем, как лучшие нежели распутное любодеяние». Таким образом, на третий брак Цер­ковь смотрит лишь как на принимаемое послабление, на луч­шее, чем открытый блуд, и подвергает вступивших в него каноническим прещениям, однако не добивается его растор­жения. При этом третий брак допускается лишь при наличии определенных условий - возрасте до сорока лет и отсутствии детей. Причем для дозволения на вступление в третий брак требуется наличие обоих этих условий, а не одного из них.

Церковь не одобряет и второй брак, видя в нем пре­досудительную уступку чувственности, однако допускает его, ибо, по слову Апостола Павла, «жена связана законом, доко­ле жив муж ее; если же муж ее умрет, свободна выйти, за кого хочет, только в Господе. Но она блаженнее, если оста­нется так, по моему совету; а думаю, и я имею Духа Божия» (1 Кор. 7, 39-40). И все-таки всякий вступающий во второй брак,  в соответствии с канонами,  подвергается епитимии. Согласно 4-му правилу святого Василия Великого, «второ­брачных отлучают на год, другие на два». Ныне эта норма, как, впрочем, и другие канонические нормы, касающиеся прещений, не употребляется буквально.

Пятое. Препятствием к вступлению в брак является винов­ность в расторжении предыдущего брака. Виновный в прелю­бодеянии, из-за которого расторгнут первый брак, не может вступать в новый брак. Это положение вытекает из Евангель­ского нравственного учения и практики Древней Церкви. Данная норма отражена и в церковном законодательстве (Но­моканон. Гл. 11, 1, 13, 5; Кормчая. Гл. 48; Прохирон. Гл. 49), Эта же норма повторена в 253-й статье «Устава Духов­ных консисторий». По действовавшим в Русской Церкви до 1904 года положениям, виновный в расторжении брака осуж­дался на пожизненное безбрачие. Однако Указом Святейшего Синода от 14.07.1904 года было разрешено таковым лицам просить правящего архиерея о дозволении на вступление в новый брак, при этом он мог вступить в него только после канонически предусмотренной за прелюбодеяние семилетней епитимии (87-е правило Трулл. Соб.; 20-е прав. Анкир. Соб; 77-е прав. Вас. Вел.). Но епархиальному архиерею предостав­лено было право сократить этот срок по своему усмотрению, но не более чем до двух лет (102-е прав. Трулл. Соб.).

В соответствии с «Основами социальной концепции Рус­ской Православной Церкви», принятыми Архиерейским Собо­ром 2000 года, «после законного церковного развода, соглас­но каноническому праву, второй брак разрешается невинов­ному супругу. Лицам, первый брак которых распался и был расторгнут по их вине, вступление во второй брак дозволяет­ся лишь при условии покаяния и выполнения епитимии, наложеннной в соответствии с каноническими правилами. В тех исключительных случаях, когда допускается третий брак, срок епитимии, согласно правилам Василия Великого, увели­чивается» (X. 3).

Шестое. Препятствием к браку является также физичес­кая и духовная неспособность к нему (идиотизм, душевная болезнь, лишающая человека возможности свободно прояв­лять свою волю). Гражданские законы большинства госу­дарств, христианских и нехристианских, объявляют браки с душевнобольными и безумными недействительными. Безум­ными в этом случае признаются люди, не имеющие здраво­го рассудка с младенчества⁴⁴¹.

На Руси еще при Петре Великом на основании Указа от б апреля 1722 года было запрещено допускать к супружеству лиц, не имеющих здравого рассудка с рождения, неспособ­ных ни к научению, ни к службе. И по «Уставу Духовных консисторий» (ст. 205, 208-я), браки, заключенные с безум­ными и душевнобольными, не признаются действительными и подлежат расторжению.

Что же касается физической неспособности к браку, то в «Синтагму» Матфея Властаря внесена 98-я новелла императо­ра Льва Мудрого, воспрещающая евнухам вступление в брак. Кроме того, церковные каноны усматривают аналогичное препятствие для лиц, от природы не способных к брачному сожитию или доведенных до такого состояния болезнью.

В Своде законов Российской империи и «Уставе Духовных консисторий» указанным лицам не запрещено вступать в брак, однако по прошествии трех лет с момента заключения брака разрешен развод ввиду врожденной неспособности одно­го из супругов. Действительно, физическую неспособность к брачному сожитию можно обнаружить только по совершении брака. До этого подобное состояние является личной тайной вступающего в брак, а часто неизвестно и ему самому, но если о такой неспособности станет известно до вступления в брак, то это рассматривается как препятствие к браку, ибо по самому смыслу брака для его заключения требуется физичес­кая способность к брачному сожитию и со стороны жениха, и со стороны невесты. В подобном случае священник может от­казаться от совершения заключения брака, не испрашивая на это благословения правящего архиерея. Физическую неспособ­ность к брачному сожитию не следует смешивать с неспособ­ностью к деторождению, которая не является препятствием к браку и не может служить причиной для развода.

В действующих церковных правилах нет запрета венчать глухонемых или слепых. Церковные законы не запрещают венчать лиц, если они больны и сами желают вступить в брак. Но венчание таковых должно быть совершено в храме. Если бы один из незаконно сожительствующих лиц, находясь в состоянии тяжелой болезни и чувствуя приближение смер­ти, пожелал бы вступить в законный брак и тем прикрыть свой грех, то такой брак не может быть совершен в церкви без разрешения епархиального архиерея⁴⁴².

Седьмое. Для вступления в брак существуют определенные возрастные границы. Возраст, раньше которого не разрешается вступать в брак, - брачное совершеннолетие - не всегда совпадает с гражданским совершеннолетием. В «Эклоге» Льва Исаврянина и Константина Копронима для вступающих в брак определен возраст: 15 лет для мужчин и 13 - для женщин, а в «Прохироне» Василия Македонянина этот воз­раст снижен на год - соответственно 14 и 12 лет. Оба эти источника вошли в нашу «Кормчую книгу». Стоглавый Собор установил норму: брачный возраст для мужчины - 15 лет и для женщины - 12 лет. Однако такая возрастная граница была неприемлема для России с ее северным климатом, за­держивающим физическое взросление подростков.

Указом Святейшего Синода от 19 июля 1830 года запреще­но было венчать браки, если жениху нет 18, а невесте - 16 лет. Действие этого «Указа» не распространялось на террито­рию Кавказа, где сохранен был прежний брачный возрастной ценз. Наказанием священнослужителей, нарушивших сино­дальный Указ от 19.07.1830 года, было отрешение от места служения и назначение на причетническую должность на срок, который составлял половину того времени, какого недо­ставало до гражданского брачного совершеннолетия жениху и невесте вместе или одной из этих особ, - для священника, совершившего венчание, и на половину этого срока - для участвовавшего в браковенчании диакона.

С тех пор в России установилось два совершеннолетия для брака: гражданское - 18 и 16 лет, и церковное - 15 и 13 лет. Брак, заключенный до достижения церковного совершен­нолетия, считался недействительным и подлежал расторже­нию. Недостижение же гражданского брачного совершенноле­тия считалось препятствием только запретительным, а не расторгающим.

Супругов, заключивших брак до указанного срока (жени­ха от 15 до 18 лет и невесту от 13 до 16 лет), разлучали до наступления гражданского совершеннолетия, если послед­ствием брачного сожительства не были беременность жены или рождение ребенка. Правящий архиерей мог дать благо­словение на брак в том случае, если жениху или невесте недоставало не более полугода до гражданского брачного со­вершеннолетия.

Если не достигшие брачного совершеннолетия были обвен­чаны, а потом разлучены, то по достижении ими граждан­ского совершеннолетия и при желании продолжить супруже­ство им дозволялось это. Причем союз их подтверждался в церкви по чиноположению, то есть они снова венчались с повторением вопросов и ответов, установленных при венча­нии, относительно свободы волеизъявления к вступлению в брак и с повторением в конце венчания молитв, напечатан­ных в «Требнике». Им предоставлялась также возможность очистить совесть перед духовником за преждевременное вступление в брак.

В настоящее время относительно возрастного ценза для вступления в брак Церковь сообразуется с гражданским зако­нодательством, разрешающим в России вступление в брак и мужчинам и женщинам с 18 лет, на Украине - с 18 лет мужчинам и с 16 - женщинам.

В Российской империи действовал отдельный возрастной ценз для офицеров, которым разрешалось жениться с 23 лет. Офицеры, нарушившие запрет вступать в брак ранее этого возраста, увольнялись в запас, но брак их признавался дей­ствительным.

В церковном брачном праве установлен и высший предел для вступления в брак. Святитель Василий Великий указы­вает такой предел для вдов - 60 лет, для мужчин - 70 лет (правила 24-е и 88-е). В 1744 году Святейший Синод признал недействительным брак, заключенный 82-летним старцем, обосновав свое решение таким соображением: «Брак установ­лен Богом ради умножения рода человеческого, чего от име­ющего за 80 лет надеяться весьма отчаянно; в каковые лета не плотоугодия устраивать, но о спасении души своей попе­чительствовать долженствовало, ибо, по Псалмопевцу, «чело­век в силах» может быть только до 80 лет, а «множае труд и болезнь» клонят к смерти человека, а не до умножения рода человеческого».

Таким образом, Святейший Синод на основании указания, данного Патриархом Адрианом (f 1700 г.) в его «Наказе по­повским старостам», запретил лицам в возрасте старше вось­мидесяти лет вступать в брак. Особам в возрасте от 60 до 80 лет для вступления в брак необходимо испрашивать разреше­ние архиерея.

На основании Указа Святейшего Синода от 20.02.1860 года препятствие к браку усматривается также в большой разнице в возрасте между женихом и невестой. В соответ­ствии с этим «Указом», священникам полагается внушать желающим вступить в брак, у которых большая разница в возрасте, что таковой брак имеет ряд неудобств, при этом, однако, в случае их упорства не разрешается отказывать им в венчании.

Восьмое. Препятствием к браку является и отсутствие со­гласия на него со стороны родителей жениха или невесты. В 38-м правиле святителя Василия Великого сказано: «Отроко­вицы, без соизволения отца посягшия, блудодействуют. Но примирением с родителями дело сие мнится имети врачева­ние. Впрочем, оне не тотчас допускаются к приобщению, но запрещаются на три лета». На основании этого правила Кон­стантинопольский Синод в 1038 году признал недействитель­ным брак дочери, заключившей его без согласия отца. В России эта норма применялась с различными ограничениями. Русские законы ограждали детей от произвола родителей в вопросах о браке. По «Уставу» Ярослава Мудрого, родители, виновные в принуждении детей к браку или в насильствен­ном удержании от брака, подвергались суду.

В основе родительского благословения лежит уважение ими свободного согласия на вступление в брак со стороны жениха и невесты. Гражданские законы запрещают родите­лям и опекунам принуждать детей, вверенных их попечению, к вступлению в брак против их желания. Поэтому в «Книге о должностях пресвитеров приходских» (§ 123) говорится о том, что священник, видя слезы или нечто иное, указываю­щее на недобровольное вступление в брак, должен остановить браковенчание и выяснить ситуацию. В Своде законов есть положение, согласно которому брак, заключенный с примене­нием насилия над одним из брачующихся, следует считать незаконным и подлежащим расторжению.

Однако дети православных родителей не могут вступать в брак своевольно, без согласия родителей. Таким образом, пре­дусматривается серьезное и рассудительное отношение к бра­ку, ибо родители, имея большой жизненный опыт и получен­ный от Бога дар ответственности за детей, стоят на страже их благополучия. Браки не должны совершаться по одному толь­ко произволу брачующихся, по легкомыслию молодости и не­разумному увлечению, в силу которых зачастую в их семей­ную жизнь входят человеческие и моральные беспорядки.

Относительно необходимости родительского благословения на брак митрополит Московский святитель Филарет говорил так: «По делам известны... случаи, в которых иногда родитель­ская власть неблагоприятна для брака, а иногда ослабление этой власти вредно... Если закон, запрещающий брак без согласил родителей, соблюдать во всей силе без ограничения, то постраждут и могут подвергнуться сильному искушению неко­торые невинные дети. Если допустить, что всякий достигший гражданского совершеннолетия властен вступить в брак без согласия родителей, то для легкомысленных детей отворится дверь к беспутным бракам. Несправедливо, будто правила цер­ковные позволяют детям самостоятельным и достигшим совер­шеннолетия брак без согласия родителей. Это позволяют не церковные правила,  а законы Греческой империи,  которые необязательны для  Российской Церкви,  хотя  и внесены  во вторую часть «Кормчей книги»... Поэтому общий закон, запре­щающий брак без согласия родителей, пусть остается непри­косновенным. Но... если совершеннолетние дети просят епис­копа о разрешении им вступить в брак, на который родители не соглашаются по причинам незаконным, то... по дознании... епархиальный архиерей чрез способное духовное лицо увеще­вает  родителей,   чтобы  они прекратили  свое  сопротивление браку детей, а в случае безуспешности сего увещания разреша­ет брак без требования согласия родителей»⁴⁴³.

В определенных случаях дозволяется не испрашивать со­гласие родителей на вступление в брак. Так, в синодальный период в России не требовалось согласия на брак со стороны родителей, оставшихся в расколе, если их дети, желающие вступить в брак, перешли в Православие.

В настоящее время, ввиду радикально изменившегося пра­вопорядка, когда совершеннолетние дети в полной мере юри­дически освобождены от зависимости родителей, в том числе и при вступлении в гражданский брак, вероятно, и священ­ник, чтобы венчать лиц, состоящих в гражданском браке, не имеет необходимости осведомляться о согласии родителей на такой брак, и не должен видеть непреодолимого препятствия к браковенчанию в отсутствии такового согласия. Но благо­датное значение родительского благословения, разумеется, сохраняет свою силу, и на его отсутствие нельзя смотреть как на ничего не значащее обстоятельство.

Девятое. Российское брачное законодательство синодальной эпохи знало также и юридические препятствия к браку. Ли­цам, состоявшим на государственной службе, запрещалось вступать в брак без разрешения начальства. Запрещалось всту­пать в брак военнослужащим нижних чинов до увольнения в запас. На основании Императорского указа от 17 июня 1866 года исключение было сделано для находящихся на сверхсрочной службе вдовых унтер-офицеров, имеющих детей. Не име­ли права вступать в брак и воспитанники учебных заведений до окончания курса или выхода из учебного заведения. Одна­ко исключение делалось для студентов высших учебных заве­дений, которым дозволялось просить начальство о разрешении на вступление в брак при условии продолжения образования. Существовали и различные ограничения для брака ссыльных. В настоящее время у нас ограничения на право вступле­ния в брак могут касаться лишь лиц, лишенных свободы по суду, что, впрочем, не имеет отношения к нормам церковно­го брачного права.

55.3. Условные препятствия к браку. Помимо абсолютных препятствий к браку, существуют так называемые условные препятствия, запрещающие брак между определенными лица­ми в силу родственных или духовных их связей.

Первое. Отсутствие близкого кровного родства между же­нихом и невестой - необходимое условие при вступлении в брак. Это относится не только к лицам, рожденным в закон­ном браке, но и к внебрачным детям. При нарушении этого условия происходит преступное кровосмешение.

Близость кровного родства измеряется степенями, а степе­ни устанавливаются по числу рождений: между отцом и сы­ном, между матерью и сыном - одна степень кровного род­ства, между дедом и внуком - две степени, между дядей и племянником - три. Ряд степеней, следующих одна за дру­гой, составляют родственную линию. Родственные линии бывают прямыми и боковыми. Прямая линия считается вос­ходящей, когда идет от данного лица к его предкам, и нис­ходящей, когда идет от предков к потомкам. Родственники, происходящие от общих родоначальников, связаны боковыми линиями родства (например, племянник и дядя; двоюродные и троюродные братья).

Для определения степени кровного родства следует устано­вить число рождений, связывающих двух лиц: троюродных братьев и сестер связывает родство в шестой степени, трою­родного дядю с племянницей - родство в седьмой степени. Кровное родство братьев и сестер и, соответственно, их по­томков между собою при происхождении от общей матери, но разных отцов (единоутробные братья и сестры) или общего отца, но разных матерей (единокровные) исчисляется точно так же, как и родство между братьями и сестрами, имеющи­ми одних и тех же мать и отца. Следовательно, единоутробные брат и сестра состоят во второй степени кровного род­ства, а их дети между собою - в четвертой степени родства, как если бы их родители были полными братом и сестрой.

Наличие близкого кровного родства рассматривается как препятствие к браку у всех цивилизованных народов. Так, у римлян браки между лицами, связанными кровным родством по восходящей и нисходящей линиям, запрещались безуслов­но. Запрещались и браки между родственниками по боковым линиям, которые удалены от общего родоначальника на раз­ное число степеней родства (например, дядя и племянница, двоюродная тетя и двоюродный племянник). В отдельные времена этот запрет распространялся на двоюродных брата и сестру. Закон Моисея запрещает браки до третьей степени кровного бокового родства (Лев.  18, 7-17; 20, 17).

В христианской Церкви браки между лицами, связанными кровным родством по прямой линии либо близким боковым родством, строго запрещаются. Апостольское правило 19-е гласит: «Имевший в супружестве двух сестер или племянни­цу не может быть в клире». Значит, брак между лицами, находящимися в третьей степени бокового родства, рассмат­ривался в Древней Церкви как недозволительный. Отцы Трулльского Собора постановили расторгать браки между двоюродным братом и сестрой (прав. 54-е). В «Эклоге» импе­раторов Льва Исаврянина и Константина Копронима содер­жится также запрещение браков между троюродным братом и сестрой, то есть находящимися в шестой степени бокового родства. Константинопольский Собор 1168 года, состоявший­ся при Патриархе Луке Хрисоверге, повелел, безусловно, расторгать браки между лицами, состоявшими в седьмой сте­пени бокового кровного родства.

В России эти позднейшие греческие нормы хотя и призна­вались законными, но не соблюдались буквально. Девятнад­цатого января 1810 года Святейший Синод издает Указ, со­гласно которому безусловно запрещались и подлежали рас­торжению браки, заключенные между лицами, состоящими в четвертой степени бокового кровного родства. Браки между родственниками в пятой, шестой и седьмой степенях не толь­ко не расторгались, но даже могли быть заключены по раз­решению епархиального архиерея.

Подобная практика сохраняется в Церкви и ныне. Браки между кровными родственниками до четвертой степени вклю­чительно безусловно недопустимы и никаким образом не могут быть санкционированы Церковью. Брак между лицами, свя­занными пятой, шестой или седьмой степенями кровного род­ства, может быть дозволен епископом, а заключенный без епископского благословения, он, хотя и признается предосуди­тельным и навлекающим прещения на вступивших в него и на священника, повенчавшего этих лиц, однако не подлежит расторжению и, таким образом, признается действительным.

Наравне с законным кровным родством препятствия к браку возникают и из родства физического, возникшего вследствие рождения от незаконного сожительства в тех же самых степенях.

В Католической Церкви до IV Латеранского Собора (1213 г.) существовал запрет на браки до седьмой степени кровного род­ства. Папа Иннокентий III на этом Соборе ограничил препят­ствия четвертой степенью как законного, так и незаконного кровного родства. Ныне препятствия к браку при незаконном родстве в католическом брачном праве ограничиваются четвер­той степенью бокового родства, а также прямым родством во всех степенях. Ввиду широкого применения диспенсаций не­преодолимым препятствием для брака остается только законное и незаконное прямое родство и боковое - во второй степени, то есть между родными, единокровными или единоутробными законными или незаконными братом и сестрой.

Протестантские церкви запрещают браки лишь между за­конными или незаконными прямыми родственниками, а при боковом родстве - только во второй степени, безразлично, законного или незаконного родства.

Второе. Помимо отношений кровного родства, препятстви­ем к браку служат отношения свойства. Они возникают из сближения двух родов через брак их членов. Свойство прирав­нивается к кровному родству, ибо муж и жена - одна плоть. Свойственниками являются: тесть и зять, свекровь и невестка, отчим и падчерица, шурин и зять. Для определения степени свойства складываются обе родственные линии, а между му­жем и женой связывающей их степени не существует. Таким образом, теща и зять состоят в первой степени свойства, неве­стка и деверь - во второй, племянник мужа и племянница жены - в шестой степени свойства; двоюродный брат жены и тетка мужа - в седьмой степени. Такое свойство называется двухродным. Но церковное право знает и трехродное свойство, то есть когда через два брака соединяются три рода. Напри­мер, между конкретным лицом мужского пола и женою его шурина - вторая степень трехродного свойства; между этим лицом и второй женой его тестя (не матерью его жены) - первая степень трехродного свойства.

Трулльский Собор запретил браки не только между лица­ми, состоящими в четвертой степени родства, но и в четвер­той степени бокового свойства: «Аще кто совокупляется в общение брака со своею двоюродною сестрою, или аще отец и сын с материю и дщерью, или с двема девами сестрами отец и сын, или с двумя братиями матерь и дщерь, или два брата с двема сестрами: да подвергаются правилу седмилетней епитимии, явно по разлучении их от беззаконнаго супру­жества» (прав.  54-е).

В X веке при Константинопольском Патриархе Сисинии синодальным актом были запрещены браки между лицами, состоящими в шестой степени свойства. Указанный акт во­шел в 51-ю главу нашей «Кормчей». Профессор И. С. Бердников отмечал по этому поводу: «Седьмая степень не счита­лась препятствием к браку. Впрочем, на запрещение или дозволение брака в отдельных степенях свойства (6-й и 7-й) имела влияние не одна сравнительная величина степени, но и то соображение, чтобы в случае дозволения брака не по­следовало смешения родственных имен и отношений, то есть чтобы старшие родственники не оказались вследствие брака на месте младших, не поступили в родственное подчинение последним... Так, например, если бы дядя и племянник захо­тели вступить в брак, первый - с теткой, а последний - с ее племянницей, то, несмотря на то, что каждый из них в шестой степени свойства, брак им дозволяется, потому что и после брака дядя остался бы дядей, племянник племянни­ком... Если бы в этом случае дядя женился не на тетке, а на племяннице, то после этого племяннику нельзя было бы жениться на тетке жены. Хотя степень родства оставалась бы та же самая, но через этот брак... дядя по родству кровному сделался бы племянником своего племянника по свойству»⁴⁴⁴.

В сответствии с Указом Святейшего Синода от 19 января 1810 года, безусловный запрет браков между двухродными свойственниками распространяется лишь до четвертой степе­ни (в соответствии с 54-м правилом Трулльского Собора).

Что касается трехродного свойства, то вплоть до XIV века запрещались браки лишь в первой степени, и то лишь в двух случаях: между отчимом и женой пасынка; между ма­чехой и мужем падчерицы.  Но в  «Синтагме»  Властаря запрещались уже браки между лицами, состоящими и в тре­тьей степени трехродного свойства. В России Указами Свя­тейшего Синода от 21 апреля 1841 года и от 28 марта 1859 года строго запрещены браки между лицами, состоящими в первой степени трехродного свойства, а относительно после­дующих степеней (вплоть до четвертой) предусмотрено, что епархиальные архиереи могут разрешать такие браки «по уважительным причинам».

Кроме свойства в собственном смысле, церковное право знает еще так называемое фиктивное свойство. Оно возника­ет между родственниками обрученных лиц. Поскольку Цер­ковь приравнивает обручение к браку, то и фиктивное свой­ство служило препятствием к браку между лицами, состоя­щими в тех же степенях, что и при действительном свойстве. После издания Указа Святейшего Синода 1775 года, соглас­но которому обручение стало совершаться одновременно с венчанием, в России практически исчезли подобные случаи фиктивного свойства.

Кроме того, родственники разведенных супругов тоже со­стояли в отношениях фиктивного свойства. Византийское право ограничивало препятствия к браку, вытекающие из фиктивного свойства, первой степенью: запрещались браки между одним из разведенных супругов и детьми другого суп­руга от нового брака.

В Католической Церкви до IV Латеранского Собора суще­ствовал запрет на браки до седьмой степени двухродного свой­ства. Папа Иннокентий III на этом Соборе ограничил препят­ствия четвертой степенью законного и второй - незаконного двухродного свойства. Протестантские церкви запрещают бра­ки между мачехой и пасынком и его потомками; между отчи­мом и падчерицей и ее потомками; а также между зятем и те­щей, свекром и невесткой, независимо от того, законна или незаконна связь, устанавливающая эти отношения.

Третье. Препятствием к браку является также и наличие духовного родства. Духовное родство возникает вследствие восприятия новокрещенного от купели Крещения. После того, как установилась практика иметь восприемника и вос­приемницу при Крещении, император Юстиниан запретил брак между восприемником и воспринятой, мотивировав это тем, что «ничто не может в такой мере возбуждать отеческой любви и установить столь правомерного препятствия к браку, как это». Отцы Трулльского Собора в 53-м правиле запретили браки между восприемниками и родителями воспринятых. В «Василиках» запрещение браков между лицами, состоящи­ми в духовном родстве, распространено и на третью степень: воспринявший кого-либо от святого Крещения не должен же­ниться на этой особе, потому что она ему дочь, ни на ее матери или дочери. Не может также жениться на перечис­ленных лицах и сын восприемника. «Определением» Кон­стантинопольского Синода, имевшим место при Патриархе Николае III Грамматике (1084-1111 гг.), наличие духовного родства до седьмой степени включительно, подобно кровному родству, признано было препятствием к браку. Но степени эти определены только по нисходящей линии от восприемни­ка и воспринятого, а по восходящей линии лишь в первой степени - мать воспринятого и восприемника.

Однако в Указе Святейшего Синода Русской Православной Церкви от 19 января 1810 года отрицаются отношения ду­ховного родства между детьми восприемника и воспринятым. Синод находит непреодолимое препятствие к браку лишь в отношениях между восприемницей и отцом ее крестницы, а также между восприемником и матерью крестника. Между тем, по законам Греческой Церкви не только «духовные брат и сестра», то есть лица, воспринятые одним и тем же вос­приемником, но их и потомки до седьмой степени духовно­го родства не могут вступать в брак.

Четвертое. Препятствие к браку возникает из отношений так называемого гражданского родства - усыновления. В Риме и Византии, входя в семью через усыновление, усынов­ленный не мог вступать в брак с близкими родственниками усыновителей. Но этот запрет был действителен только до гражданской эмансипации усыновленного или удочеренной.

В IX веке, при императоре Льве Философе, введена была церковная форма усыновления. Лев Философ постановил, чтобы усыновленные через церковный обряд не вступали в брак с кровными детьми усыновителя и после прекращения усыновления в связи со смертью последнего. Впоследствии в Византии установилась практика запрещать браки в родстве по усыновлению до седьмой степени.

В России усыновление производилось в гражданском, а не в церковном порядке, и поэтому формально не считалось препятствием к браку. Но, как отмечал профессор А. С. Пав­лов, «отсюда поспешно было бы заключать о совершенном несуществовании такого препятствия. Уже простое нравственное чувство запрещает усыновителю вступать в брак с усы­новленной дочерью или усыновленному сыну с матерью и дочерью усыновителя. В этом объеме родство по усыновле­нию признается безусловным препятствием к браку в законо­дательстве всех христианских народов»⁴⁴⁵.

Католическая Церковь запрещает браки между усыновите­лями и усыновленными и их потомками навсегда, а также между усыновленными и родными детьми усыновителей до тех пор, пока действует усыновление.

Пятое. Взаимное согласие вступающих в брак является непременным условием законности и действительности брака. В чинопоследование Таинства Брака внесены вопросы о том, вступают ли жених и невеста в брак свободно и непринужден­но. Поэтому браки, заключенные по принуждению, признают­ся недействительными, от кого бы такое принуждение ни ис­ходило, хотя бы и от родителей. Гражданские законы запре­щают родителям и опекунам принуждать детей, вверенных их попечению, к вступлению в брак против их желания. В «Кни­ге о должностях пресвитеров приходских» (§ 123) говорится о том, что священник, видя слезы или нечто иное, указывающее на недобровольное вступление в брак, должен остановить браковенчание и выяснить ситуацию. В Своде законов Российской империи есть положение, согласно которому брак, заключен­ный с применением насилия над одним из брачующихся, сле­дует считать незаконным и подлежащим расторжению. При­чем, препятствием к браку считается не только физическое, но и нравственное принуждение, например, угрозы, шантаж. Со­временное гражданское законодательство смотрит на принуж­дение к браку аналогичным образом.

Шестое. Важное условие для признания действительности брака - единство религии. Оно было необходимо и в соответ­ствии с римским брачным правом. Слова Апостола Павла: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою?» (2 Кор. 6, 14), древние христианские писатели и отцы Церкви (Тертуллиан, святой Киприан, блаженный Феодорит, блаженный Августин) находили имеющими отноше­ние и к браку между верными и неверными. Тертуллиан на­зывал брачную связь с язычниками блудом и считал справед­ливым отлучать христиан, вступивших в брак с язычниками, от церковного общения. Древняя Церковь запрещала и бра­ки православных с еретиками:   «Не должно церковным, без разбора, совокупляти детей своих брачным союзом с еретика­ми» (10-е прав. Лаод. Соб). Эта норма повторена и в 72-м каноне Трулльского Собора: «Недостоит мужу православному с женою еретическою браком совокуплятися, ни православ­ной жене с мужем еретиком сочетаватися. Аще же усмотре­но будет нечто таковое, соделанное кем-либо, брак почитати нетвердым, и незаконное сожитие расторгати. Ибо не подоба­ет смешивати несмешаемое, ниже совокупляти с овцею вол­ка, и с частию Христовою жребий грешников. Аще же кто постановленное нами преступит, да будет отлучен».

Однако в том же правиле отцы Собора, ссылаясь на слова апостола Павла (1 Кор. 7, 14), не требуют расторжения брака, заключенного вне Церкви, когда один из супругов обращает­ся в правую веру: «Но аще некоторые, будучи еще в неверии, и не быв причтены к стаду православных, сочеталися между собою законным браком, потом един из них, избрав благое, прибегнул ко свету истины, а другий остался во узах заблуж­дения, не желая воззрети на Божественные лучи, и аще при­том неверной жене угодно сожительствовати с мужем верным, или напротив мужу неверному с женою верною, то да не раз­лучаются, по Божественному Апостолу: «Святится бо муж не­верен о жене, и святится жена неверна о муже».

В России в досинодальную эпоху строго запрещались браки православных не только с нехристианами, но и с инославными. Но Указом Святейшего Синода от 23.06.1721 года было разрешено совершение браков находившихся в Сибири швед­ских пленников с православными невестами. В Синодальном Послании от 18.08.1721 года это решение получило подробное библейское и богословское обоснование. С тех пор у нас, на ос­новании этих «Указа» и «Послания», стали дозволяться бра­ки православных с католиками и протестантами, а также с лицами всех христианских исповеданий, признанных законом.

Однако такие браки могли быть повенчаны только в пра­вославном храме православным священником. Согласно «Ус­таву Духовных консисторий» (ст. 27-я), в таком случае всту­пающие в брак берут на себя обязательство давать детям пра­вославное воспитание.

Особое положение в этом отношении действовало в Великом княжестве Финляндии с ее юридической автономией. В Фин­ляндии браки православных с лютеранами, если они оба были подданными Великого княжества, венчались в церквах обоих вероисповеданий, а дети крестились и воспитывались в исповедании отца. На проживавших в Финляндии лиц российско­го подданства распространялись общеимперские законы отно­сительно брака. Временно аналогичный порядок действовал также в Царстве Польском и в Остзейских губерниях. Окон­чательно правила о смешанных браках были закреплены во второй редакции «Устава Духовных консисторий» (1883 г.).

Смешанные браки, чаще всего с протестантами, соверша­лись и особами, принадлежавшими к Императорской динас­тии. Причем предварительное присоединение к Православной Церкви было обязательным лишь для невест наследников Престола.

Иное положение действовало в Российской империи до 1905 года относительно браков православных со старообрядца­ми, официально именовавшихся раскольниками. Такие браки не могли совершаться в православном храме православным священником. Разумеется, этот запрет не распространялся на браки с единоверцами. Браки, повенчанные в старообрядчес­ких церквах, даже если один из супругов принадлежал к Православной Церкви, не признавались имеющими достоин­ство церковного брака, но, при условии записи в особые мет­рические книги, ведение которых возлагалось на полицию, они получали юридическое значение. Императорским указом от 17.04.1905 года старообрядцы и сектанты, исповедующие веру в Богосыновство Господа Иисуса Христа, были уравнены относительно возможности вступления в брак с лицами право­славного исповедания, с инославными, признанными законом вероисповеданий: католиками, армянами, протестантами.

Браки православных с нехристианами оставались безуслов­но запрещенными и в синодальную эпоху, как, впрочем, за­прещались они и российским подданным католического веро­исповедания. При этом российским подданным протес­тантского исповедания в соответствии с их конфессиональ­ным правом разрешалось вступать в брак с мусульманами и евреями, но не с язычниками.

В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых Архиерейским Собором 2000 года, отно­сительно смешанных браков содержится следующее положе­ние: «В соответствии с древними каноническими предписани­ями, Церковь и сегодня не освящает венчанием браки, за­ключенные между православными и нехристианами, одновре­менно признавая таковые в качестве законных и не считая пребывающих в них находящимися в блудном сожительстве.

Исходя из соображений пастырской икономии, Русская Пра­вославная Церковь как в прошлом, так и сегодня находит возможным совершение браков православных христиан с ка­толиками, членами Древних Восточных Церквей и протестан­тами, исповедующими веру в Триединого Бога, при условии благословения брака в Православной Церкви и воспитания детей в православной вере. Такой же практики на протяже­нии последних столетий придерживаются в большинстве Пра­вославных Церквей» (X. 2).

Седьмое. Российское брачное право не знало препятствий к браку, вытекающих из принадлежности желающих вступить в брак к разным сословиям. Правда, в 1702 году крестьянам, жившим на церковных землях, было запрещено вступать в брак с кабальными или крепостными крестьянами, чтобы они сами, на основании общих законов, касавшихся крепост­ных, не переходили вследствие подобных браков в крепостное состояние. Этот запрет утратил силу сам собой в результате секуляризации церковных владений, проведенной в 1764 году. Во второй половине XVIII века запрещалось вступать в брак с крепостными воспитанниками воспитательных домов. Император Александр III запретил всем членам Импера­торского дома заключать неравнородные, морганатические браки, то есть вступать в брак с лицами, не принадлежащи­ми к владетельным домам.