51. ЦЕРКОВНЫЙ СУД

51.1. Экклезиологические основания церковного суда. Су­дебная власть составляет часть церковной правительственной власти. Земная воинствующая Церковь представляет собой человеческое общество, в котором, как и во всяком обще­ственном организме, могут возникать спорные случаи; члены Церкви - люди грешные - могут совершать преступления против заповедей Божиих, нарушать церковные установле­ния; поэтому в земной Церкви есть место для осуществления ею самою судебной власти над своими чадами. Судебная де­ятельность Церкви многогранна. Грехи, открываемые на ис­поведи, подлежат тайному суду духовника; преступления клириков, связанные с нарушениями своих служебных обя­занностей, влекут за собой публичные прещения. Нако­нец, в зависимости от характера взаимоотношений Церкви и государства, в компетенцию церковного суда в разные пери­оды истории входили тяжбные дела между христианами, и даже дела уголовные, суд по которым, в общем-то, не соот­ветствует природе церковной власти.

Господь, проповедуя любовь к ближним, самоотречение и мир, не мог одобрять споры между учениками. Но сознавая человеческую немощь Своих последователей, Он указал им средства к прекращению тяжб: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послу­шает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви, а если и церкви не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь» (Мф. 18, 15-17).

Апостол Павел укорял коринфских христиан: «Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых? Разве не знаете, что мы будем судить ангелов, не тем ли более дела житейские? А вы, когда имеете житейские тяжбы, поставляете своими судьями ничего не значащих в церкви. К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между бра­тьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед не­верными. И то уже весьма унизительно для вас, что вы име­ете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставать­ся обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лише­ния?» (1 Кор. 6,  1, 3-7).

51.2.            Суд в Древней Церкви. Следуя наставлениям Апос­тола,  христиане первых веков избегали языческих судов  и представляли в связи с этим свои споры на суд епископов.Они делали это потому, что если бы христиане судились меж­ду собой в судах языческих, они бы роняли в глазах язычников нравственную высоту своей веры. К тому же римское су­допроизводство предполагало совершение идолопоклоннической церемонии - воскурение фимиама богине правосудия Фемиде. В особенности недопустимо было для клириков обращаться со своими спорами в гражданский языческий суд. Для мирян епископский суд имел характер полюбовного разбирательства, или третейского суда. Однако если бы недовольная сторона стала искать своего права в гражданском суде, она, тем са­мым, подвергалась бы в глазах христианской общины нарека­ниям в поругании святыни и в кощунстве.

В эпоху гонений приговоры епископов, недействительные в государственном праве, не имевшие исполнительной силы в гражданском обществе, опирались исключительно на их ду­ховный авторитет.

51.3.           Церковный суд в Византии. После издания Миланско­го эдикта обычай христиан судиться у своих епископов полу­чил государственную санкцию, а судебные решения архиереев стали опираться на исполнительную силу государства. Кон­стантин Великий предоставил христианам право переносить любые тяжбные дела  на  суд  епископов,   приговор  которых признавался  окончательным.   Причем,  для  такого   переноса достаточно было желания одной стороны. Безапелляционный епископский  суд,   наделенный  официально-государственным статусом, по мере христианизации империи с успехом стал конкурировать с юрисдикцией гражданских магистратов. Это привело к тому, что епископы оказались перегруженными массой дел, весьма далеких от духовной области. Архиереи тяготились этим. И позднейшие императоры, чтобы сузить судебные права Церкви, обусловили компетенцию епископско­го суда в решении гражданских тяжбных дел обоюдным согла­сием сторон. Но помимо дел, по которым епископский суд имел характер полюбовного разбирательства, по взаимному согласию сторон, некоторые дела уже по самому характеру своему подлежали в Византии епископскому суду.

Исключительно церковному суду подлежали гражданские тяжбы между клириками, то есть когда истец и ответчик были духовными лицами. Отцы Халкидонского Собора по этому поводу изрекли в 9-м правиле: «Аще который клирик с клириком же имеет судное дело, да не оставляет своего епископа, и да не перебегает к светским судилищам. Но сперва да производит свое дело у своего епископа, или, по изволению того же епископа, избранные обеими сторонами да составят суд. А кто вопреки сему поступит, да подлежит наказаниям по правилам. Аще же клирик со своим или со иным епископом имеет судное дело, да судится в областном соборе». Все определения Халкидонского Собора были ут­верждены императором Маркианом и тем самым получили статус государственных законов.

В Византийской империи подсудность клириков своим архиереям по гражданским делам признавалась безусловной канонической нормой. Но по характеру своему такие дела могли бы разбираться и государственными судебными инстан­циями. Иначе обстоит дело с делами собственно церковными, которые, хотя и имеют тяжбный характер, но по самой при­роде своей не могут быть подсудны нецерковным судебным учреждениям. Например, споры епископов о принадлежности прихода к той или иной епархии, тяжбы клириков о пользо­вании церковными доходами. Византийские императоры не­однократно подтверждали, что юрисдикция по этим делам принадлежит исключительно Церкви, и такие подтверждения с их стороны не носили характер уступки, а были лишь при­знанием неотъемлемого права Церкви,

Тяжбы между клириками и мирянами подлежали юрис­дикции церковной и светской судебной власти. До императо­ра Юстиниана мирянин мог учинить иск клирику и в светском, и в гражданском суде. Но Юстиниан предоставил кли­рикам привилегию отвечать по гражданским искам только перед своим архиереем. Если же одна из сторон выражала не­довольство судебным решением епископа, она могла перенес­ти дело в гражданский суд. При согласии гражданского суда с решением епископа, оно уже не подлежало пересмотру и приводилось в исполнение. В случае же иного решения граж­данского суда допускалась подача апелляций и пересмотр дела на суде у митрополита, Патриарха или на Соборе. В 629 году император Ираклий издал новый закон, по которому «истец следует подсудности ответчика», то есть мирянин по­дает иск на клирика в духовный суд, а клирик на миряни­на - в гражданский. «В позднейших памятниках византий­ского законодательства, - по словам профессора Н. С. Суво­рова, - не видно устойчивости по данному вопросу. «Эпанагога» высказалась вообще за неподсудность духовенства свет­ским судам, а Вальсамон в своем толковании на 15-е прави­ло Карфагенского Собора сообщает, что даже и епископы в его время привлекаемы были к гражданскому суду»⁴¹⁸. Что касается брачных дел, то вопросы о действительности заклю­ченных браков, о расторжении браков в поздневизантийскую эпоху подлежали духовному суду, а определение граждан­ских, имущественных последствий брака или его расторже­ния преимущественно входило в компетенцию суда светского.

 51.4. Церковный суд в Древней Руси. На Руси, в эпоху ее Крещения, действующее гражданское право не вышло еще за рамки обычного народного права, оно несравнимо было с филигранно разработанным римским правом, которое лежало в основе юридической жизни Византии, поэтому церковная иерархия, пришедшая к нам из Византии после Крещения Руси, получила в свою юрисдикцию много таких дел, кото­рые в самой Византии были подсудны гражданским магист­ратам. Компетенция церковного суда в Древней Руси была необычайно обширна. По «Уставам» князей святого Владими­ра и Ярослава, все отношения гражданской жизни, которые касались религии и нравственности, были отнесены к облас­ти суда церковного, епископского. Это могли быть дела, по византийским юридическим воззрениям, чисто гражданские. Уже в Византии брачные дела подлежали ведению, по пре­имуществу, церковного суда; на Руси Церковь получила в свое исключительное ведение все дела, связанные с супружес­кими союзами. Святительскому суду подлежали и дела, касающиеся взаимоотношений между родителями и детьми. Цер­ковь своим авторитетом защищала как родительские права, так и неприкосновенность личных прав детей. В «Уставе» князя Ярослава говорится: «Аще девка не выходит замуж, а отец и мати силою отдадут, а что сотворит над собою, отец и мати епископу в вине, такожде и отрок»⁴¹⁹.

Дела по наследству тоже были подсудны Церкви. В пер­вые века христианской истории Руси такие дела случались часто, поскольку весьма много было «невенчальных», неза­конных, с церковной точки зрения, браков. Права детей от таких браков на отцовское наследство подлежали усмотрению церковных судов. Русская практика, в отличие от византий­ской, склонялась к признанию за детьми от таких браков прав на часть наследства. Все споры, которые возникали по поводу духовного завещания, тоже подлежали ведению цер­ковных судов. Правовые нормы «Уставов» святого Владими­ра и Ярослава сохраняли полную силу вплоть до Петровской реформы. В «Стоглаве» приводится полный текст церковно­го «Устава»  святого Владимира как действующего закона.

В XVII веке церковная юрисдикция по гражданским де­лам расширилась в сравнении с более ранней эпохой. В «Вы­писке о делах, находившихся в Патриаршем Разряде», сде­ланной для Большого Московского Собора 1667 года, пере­числены такие гражданские дела, как: 1) споры по действи­тельности духовных завещаний; 2) тяжбы о разделе наслед­ства, оставленного без завещания; 3) о неустойках по брач­ным сговорам; 4) споры между женой и мужем о приданом; 5) споры о рождении детей от законного брака; 6) дела об усыновлениях и о праве наследования усыновленных; 7) дела о душеприказчиках, которые женились на вдовах умерших; 8) дела по челобитьям господ на беглых холопов, принявших постриг или женившихся на свободных. По этим делам все лица - и клирики, и миряне - на Руси были подсудны церковному, епископском суду.

Но ведению церковной власти подлежали и все граждан­ские дела духовенства. Только архиереи могли рассматривать тяжбы, в которых обе стороны принадлежали духовенству. Если же одной из сторон был мирянин, то назначался суд «смесный» (смешанный). Бывали случаи, когда духовные лица сами искали суда у гражданских, то есть княжеских, а впоследствии царских судей. Противодействуя таким пополз­новениям,   Новгородский  архиепископ  Симеон  в   1416   году запретил монахам обращаться к светским судьям, а судьям принимать такие дела на рассмотрение - тем и другим под страхом отлучения от Церкви⁴²⁰. Митрополит Фотий повторил это запрещение в своей грамоте. Тем не менее, и белое духо­венство, и даже монастыри далеко не всегда предпочитали судиться у архиереев. Часто они домогались права обращать­ся в княжеский суд по тяжбным делам, и князья выдавали им так называемые несудимые грамоты, по которым духовен­ство освобождалось от подсудности епархиальным архиереям по гражданским делам. Чаще всего такие грамоты давались духовенству княжеских и царских вотчин, но не исключи­тельно ему - выдавались они и монастырям. Стоглавый Со­бор 1551 года отменил несудимые грамоты как противореча­щие канонам. Царь Михаил Феодорович в 1625 году дал сво­ему отцу, Патриарху Филарету, жалованную грамоту, по ко­торой духовенство не только в тяжбах между собой, но и по искам мирян должно было судиться в Патриаршем Разряде.

При царе Алексее Михайловиче все гражданские дела ду­ховенства были переданы в ведомство учрежденного в 1649 году Монастырского приказа, против существования которо­го энергично, но тщетно протестовал Патриарх Никон. Боль­шой Московский Собор, осудивший Патриарха Никона, тем не менее подтвердил постановление «Стоглава» об исключи­тельной подсудности духовенства архиереям, и вскоре после Собора указом царя Феодора Алексеевича Монастырский при­каз был упразднен.

Своеобразие церковного судопроизводства на Руси в допет­ровскую эпоху заключалось еще и в том, что в ведение святи­тельских судов входили и некоторые уголовные дела⁴²¹. По «Уставам» князей святого Владимира и Ярослава церковному суду подлежали преступления против веры и Церкви: совер­шение христианами языческих обрядов, волшебство, святотат­ство, осквернение храмов и святынь; а по «Кормчей книге» также - богохульство, ересь, раскол, отступничество от веры. Епископский суд разбирал дела, связанные с преступлениями против общественной нравственности (блуд, изнасилование, противоестественные грехи), а также браки в запрещенных степенях родства, самовольный развод, жестокое обращение мужа с женой или родителей с детьми, неуважение детьми ро­дительской власти. Святительскому суду подлежали и некото­рые случаи убийства: например, убийство в кругу семьи, из­гнание плода, или когда жертвами смертоубийства были лица бесправные - изгои или рабы, а также личные обиды: оскор­бление целомудрия женщины грязной бранью или клеветой, обвинение невинного в еретичестве или волшебстве.

Что касается духовенства, то оно в допетровскую эпоху по всем уголовным обвинениям, кроме «смертоубийства, разбоя и татьбы с поличным», отвечало перед святительскими судами. Как пишет профессор А. С. Павлов, «в древнем русском пра­ве заметно преобладание принципа, по которому юрисдикция Церкви определялась не столько существом самых дел, сколь­ко сословным характером лиц: лица духовные, как по преиму­ществу церковные, и судились у церковной иерархии»⁴²². В Судебниках Иоанна III и Иоанна IV так прямо и сказано: «...а попа, и диакона, и чернеца, и черницу, и старую вдовицу, которые питаются от Церкви Божией, то судит святитель»⁴²³.

51.5. Церковный суд в синодальную эпоху. С введением синодальной системы управления юрисдикция церковных судов решительно сужается. Что касается церковного суда по гражданским делам, то по «Духовному регламенту» и резо­люциям Петра Великого на доклады Святейшего Синода в ведомстве церковного суда оставлены были только дела бра­коразводные и о признании браков недействительными. По­ложение это в основных чертах сохранилось до конца сино­дальной системы.

Сокращена была и компетенция церковных судов по граж­данским делам духовенства. Практически весь этот разряд дел отошел к светскому суду. По «Уставу Духовных консис­торий», суду епархиального начальства подлежали лишь дела, связанные с тяжбами между клириками из-за пользова­ния церковными доходами и с жалобами на духовных лиц, будь то со стороны клириков или мирян, на неуплату бес­спорных долгов и на нарушение иных обязательств.

С учреждением Синода почти все те уголовные дела, кото­рые прежде входили в юрисдикцию святительских судов, были переданы судам гражданским. Сокращение криминаль­ной компетенции церковных судов продолжалось и впослед­ствии. Некоторые из преступлений подлежали двойственной подсудности: преступления против веры (ересь, раскол), пре­ступления против брачного союза. Но участие церковной вла­сти в производстве таких дел сводилось к возбуждению дела по этим преступлениям и к определению церковного наказа­ния за них. А светская власть проводила расследование, и гражданский суд назначал наказание по уголовным законам.

Исключительно духовному суду подлежали в синодальную эпоху те преступления, за которые уголовные кодексы не нала­гали уголовного наказания, а предусматривали только церковное покаяние: например, уклонение от исповеди по нерадению, со­блюдение новообращенными инородцами прежних иноверных обычаев, покушение на самоубийство, отказ в помощи погибаю­щему, принуждение родителями своих детей к вступлению в брак или к постригу. Хотя деяния эти значились в уголовном кодексе, но государство все-таки сознавало, что тут речь идет не об уголовных преступлениях в собственном смысле слова, а о преступлениях против религиозного и нравственного закона.

Что касается уголовных преступлений духовенства, то в синодальную эпоху все они стали предметом разбирательства судов светских. В Синод или к епархиальным архиереям ви­новные клирики направлялись только для снятия с них сана. Исключение оставлено было лишь за преступлениями клири­ков против своих служебных обязанностей и благочиния, и за делами по жалобам о личных обидах, наносимых духовными лицами и клириками мирянам. Такие дела оставались в юрис­дикции духовных судов. Основанием для того, чтобы церков­ный суд судил клириков за нанесение обид, заключается в том, что такого рода преступления оскорбляют самый священ­ный сан. Апостольское правило 27-е гласит: «Повелеваем епис­копа, или пресвитера, или диакона, биющаго верных согреша­ющих или неверных обидевших, и чрез сие устрашати хотящаго, извергати от священного чина. Ибо Господь отнюдь нас сему не учил: напротив того, Сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, страдая, не угрожал».

51.6. Церковный суд в новейший период истории Русской Православной Церкви. После издания Декрета об отделении Церкви от государства в 1918 году компетенция церковного суда по гражданским и тяжбным делам была совершенно упразднена. Духовенство с тех пор подлежит общей со всеми гражданами подсудности по уголовным и гражданским делам судам светским. Лишь преступления клириков против их служебных обязанностей по самому их характеру остаются в юрисдикции церковной судебной власти, хотя, разумеется, такие преступления сами по себе не считаются преступлени­ями с точки зрения гражданского законодательства. Но уго­ловные преступления клириков, подсудные судам светским, могут, конечно, быть поводом и для привлечения виновных к ответственности перед церковной властью.

В компетенцию церковной власти входит также разбира­тельство духовной стороны тех гражданских дел, которые, хотя в гражданско-правовом отношении и получают разреше­ние в судах светских, тем не менее, для сознательного чле­на Церкви не могут быть разрешены без санкции церковной власти, например, дела бракоразводные. Хотя, естественно, решения по таким делам церковной власти не имеют граж­данско-правовых последствий.

И, наконец, вся область церковной покаянной дисципли­ны, связанная с тайной исповедью и тайно назначаемой епитимией, по самой природе своей всегда была исключитель­ным предметом компетенции духовной власти: епископов и уполномоченных ими на духовничество пресвитеров.

51.7. Церковно-судебные инстанции. Исторический очерк. В отличие от светских судов, которые в современных госу­дарствах всюду отделены от административной и законода­тельной власти, каноническому праву этот принцип чужд. Вся полнота судебной власти в епархии, по канонам, сосре­доточивается в лице ее верховного пастыреначальника и пра­вителя - епархиального архиерея. По 32-му Апостольскому правилу: «Аще который пресвитер или диакон от епископа во отлучении будет, не подобает ему в общение прияту быти иным, но точию отлучившим его, разве когда случится умре-ти епископу, отлучившему его». Но епископ, имея полноту судебной власти над клириками и мирянами, вверенными Богом его попечению, ведет расследование не единолично, а опираясь на помощь и советы своих пресвитеров.

На постановления епископского суда каноны допускают апелляции к областному Собору, то есть Собору митрополи­чьего округа (14-е прав. Сард. Соб.; 9-е прав. Халк. Соб.). Со­бор митрополичьего округа - не только апелляционная ин­станция, он еще является и первой инстанцией для суда по жалобам клириков и мирян на своего епископа или по жало­бе одного епископа на другого. Начало 74-го Апостольского правила гласит: «Епископ, от людей вероятия достойных об­виняемый в чем-либо, необходимо сам должен быть призван епископами; и аще предстанет и признается, или обличен будет, да определится епитимия...» А в 5-м каноне I Никейского Собора после ссылки на 32-е Апостольское правило, говорящее о том, что отлученные одним епископом не долж­ны приниматься другими, сказано далее: «Впрочем да будет изследываемо, не по малодушию ли, или распре, или кому-либо подобному неудовольствию епископа, подпали они отлучению. И так, дабы о сем происходите могло приличное изследование, за благо признано, чтобы в каждой области дважды в год были соборы».

На решения митрополичьего собора апелляции могут пода­ваться Собору всей Поместной Церкви, на суд Поместного Со­бора идут и жалобы на митрополита. Отцы Халкидонского Со­бора в заключении 9-го правила изрекли: «Аще же на митро­полита области епископ, или клирик, имеет неудовольствие, да обращается или к екзарху великия области, или к престо­лу царствующаго Константинополя, и пред ним да судится».

Русская Церковь с начала своего бытия имела только две инстанции судебной власти: епархиального архиерея и выс­шую церковную власть (Собор во главе с митрополитом), В синодальную эпоху в России все судебные дела разбирались Консисториями, однако решения Консистории подлежали ут­верждению со стороны архиерея, который мог и не согласить­ся с суждением Консистории и вынести самостоятельное реше­ние по любому делу. При этом почти все дела, рассматривае­мые Епархиальным судом, даже без подачи апелляций, подле­жали ревизии и утверждению Святейшим Синодом. Исключе­ние составляли лишь дела по обвинениям духовных лиц в таких проступках, за которые полагалось лишь дисциплинар­ное наказание, бракоразводные дела по осуждению одного из супругов к наказанию, связанному с лишением всех прав со­стояния, а также разводы из-за безвестного отсутствия кресть­ян и мещан, и дела по расторжению браков жен без вести пропавших или взятых в плен военнослужащих низших чи­нов. Такая сверхцентрализация судебной власти, сужая власть епархиального архиерея, противоречила канонам.

В конце 1860-х годов обер-прокурором Святейшего Синода графом Д. А. Толстым был поднят вопрос о реформе церков­ного суда. Однако подход обер-прокурора к задуманной рефор­ме носил нецерковный характер, о чем говорит уже сама фор­мулировка вопроса: не надлежит ли и церковные суды пере­строить сообразно тем началам, на которых преобразована су­дебная часть по гражданскому, военному и морскому ве­домству, - как будто у Церкви нет своих собственных зако­нов - канонов, независимых от государственного права. В проекте Д. А. Тостого речь шла об учреждении отдельных церковно-судебных инстанций, причем низшую судебную ин­станцию должны были составить Епархиальные суды, по нескольку в каждой епархии; в качестве судей в них предпола­галось назначать священников властью епархиального архи­ерея. Второй, апелляционной инстанцией должен был стать духовно-окружной суд, один на несколько епархий, судьи ко­торого избирались бы в епархиях и утверждались епископами. Третью инстанцию должно было составить Судебное отделение Святейщего Синода, в которое бы входили епископы и свя­щенники, назначаемые Императором. И, наконец, четвертую, высшую инстанцию должно было представлять совместное Присутствие Святейшего Синода и его Судебного отделения. Таким образом, в формирование судебных органов включалось на уровне второй инстанции выборное начало, а в процедур­ном отношении новые церковные суды должны были руковод­ствоваться примером реформированных гражданских судов, включая суд присяжных с их состязательным началом.

Эти идеи вызвали резкую критику со стороны епископата, усмотревшего в предложенном проекте угрозу каноническому строю Церкви Христовой и настаивавшего на сохранении в неприкосновенности канонической монополии епископата на судебную власть в Церкви. Навстречу пожеланиям правитель­ства, которое представлял обер-прокурор, готовы были пойти только два архиерея из всего российского епископата. Ни один другой проект правительства в сфере церковной политики не встречал со стороны Священноначалия в синодальную эпоху столь жесткого и единодушного сопротивления. Инициатору судебной реформы пришлось отказаться от своего замысла.

Монополия епископата на судебную власть в Церкви была сохранена и в определениях Поместного Собора 1917-1918 годов. При этом в отдельных определениях Собора упоминают­ся Высший церковный суд и Епархиальные суды, но Собор не успел принять таких определений, в которых бы были обозна­чены конструкция, способ формирования и компетенция этих судов. Архиерейская монополия на церковную судебную власть осталась неприкосновенной и в последующих уставных актах Русской Церкви.

«Устав» 1988 года⁴²⁴ наделяет судебными полномочиями Поместный и Архиерейский Соборы, Священный Синод и Епархиальный совет во главе с правящим архиереем. По это­му «Уставу» церковным судом первой инстанции является Епархиальный совет. «Устав» при этом предоставил епархи­альному архиерею утверждение взысканий церковного суда. Священный  Синод,  согласно   «Уставу»   1988  года,   являлся судом первой инстанции по разногласиям между двумя или более архиереями, а также по каноническим проступкам ар­хиереев, судом первой и последней инстанции по делам кли­риков и мирян - ответственных сотрудников Синодальных учреждений, а также судом второй, последней инстанции по каноническим проступкам священников и диаконов, которые наказаны судами низшей инстанции пожизненным запреще­нием, лишением сана или отлучением от Церкви, и канони­ческим проступкам мирян, пожизненно отлученных от Церк­ви судами низших инстанций, и по всем вообще делам, пе­реданным   ему   Епархиальными   судами.

Суду Архиерейского Собора, по «Уставу» 1988 года, под­лежали во второй инстанции разногласия между архиереями и все вообще судебные дела, переданные ему Синодом. Архи­ерейский Собор был также правомочен рассматривать в пер­вой инстанции догматические и канонические отступления в деятельности Патриарха. Второй судебной инстанцией по об­винениям Патриарха являлся, согласно «Уставу» 1988 года, Поместный Собор, который во второй и последней инстанции мог также судить все вообще дела, переданные ему Архи­ерейским Собором для окончательного решения.

51.8. Церковный суд по ныне действующему «Уставу Рус­ской Православной Церкви». Теме церковного суда посвяще­на VII глава «Устава», изданного Архиерейским Собором 2000 года. В ней декларируется положение о том, что судеб­ная власть в Русской Церкви «осуществляется церковными судами посредством церковного судопроизводства. Никакие другие церковные органы и лица не вправе принимать на себя осуществление функций церковного суда» (VII. 1). При этом единство церковной судебной системы обеспечивается «соблюдением всеми церковными судами установленных пра­вил церковного судопроизводства; признанием обязательности исполнения каноническими подразделениями и всеми члена­ми Русской Православной Церкви судебных постановлений, вступивших в законную силу» (VII. 3).

«Устав» устанавливает три инстанции церковного суда и впервые в истории Русской Церкви действительно вводит отдель­ные церковные судебные учреждения, о которых в некоторых определениях Собора 1917-1918 годов есть только упоминания. Церковно-судебными инстанциями «Устав» называет епархиаль­ные суды, имеющие юрисдикцию в пределах своих епархий; об­щецерковный суд, с юрисдикцией в пределах Русской Православной Церкви, и в качестве органа высшей судебной власти - суд Архиерейского Собора с юрисдикцией в пределах Русской Православной Церкви. В соответствии с «Уставом» 2000 года Поместный Собор утратил судебные функции. В состав Помест­ного Собора, помимо епископов, входят также клирики и миря­не. Поскольку, однако, нет канонов, которые бы наделяли судеб­ной властью в Церкви персонально или коллегиально клириков и мирян, упразднение судебной компетенции Поместного Собора представляется канонически правомерным актом.

В «Уставе» содержится принципиально важное положение о том, что «канонические прещения, такие, как пожизненное запрещение в священнослужении, извержение из сана, отлу­чение от Церкви налагаются епархиальным архиереем или Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом только по представлению церковного суда» (VII. 5). Вступив­шие в законную силу постановления церковных судов, их распоряжения, требования, поручения, вызовы и другие предписания признаются «Уставом» обязательными для всех клириков и мирян. «Устав» предусматривает исключительно закрытое разбирательство дел во всех церковных судах.

Епархиальный суд, являясь судом первой инстанции, со­стоит из судей, которые епархиальным архиереем наделяют­ся полномочиями осуществлять правосудие во вверенной ему епархии. Председатель епархиального суда может быть либо викарным архиереем, либо пресвитером; членами суда долж­ны быть лица в пресвитерском сане. Председатель епархиаль­ного суда назначается правящим архиереем сроком на три года. Епархиальное собрание избирает, по представлению правящего архиерея, не менее двух членов епархиального суда. «Досрочный отзыв Председателя или члена епархиаль­ного суда осуществляется по распоряжению епархиального архиерея с последующим рассмотрением этого решения Епар­хиальным собранием» (VII.  13).

Церковное судопроизводство может осуществляться в су­дебном заседании епархиального суда при участии непремен­но Председателя и как минимум двух членов суда. Постанов­ления суда подлежат исполнению только после их утвержде­ния епархиальным архиереем, чем обеспечивается сохранение канонической полноты судебной власти епископа. «В случае несогласия епархиального архиерея с решением епархиально­го суда, он действует по своему усмотрению. Его решение входит в силу немедленно, но дело передается в общецерковный суд, который и принимает окончательное постановле­ние» (VII. 23). Финансирование епархиальных судов осуще­ствляется из епархиальных бюджетов.

Общецерковный суд, являясь судом второй инстанции, состоит из Председателя и не менее четырех членов в архи­ерейском сане, которые избираются Архиерейским Собором сроком на четыре года. Досрочный отзыв Председателя или члена общецерковного суда осуществляется решением Патри­арха и Синода с последующим утверждением Архиерейским Собором. «Право назначать временно исполняющего обязан­ности Председателя или члена общецерковного суда в случае образовавшейся вакансии принадлежит Патриарху Москов­скому и всея Руси и Священному Синоду» (VII. 21).

Постановления общецерковного суда подлежат исполнению после их утверждения Патриархом и Синодом. В случае не­согласия Патриарха и Синода с решением общецерковного суда в силу вступает решение по данному делу Патриарха и Синода. «В таком случае для окончательного решения дело может быть передано на суд Архиерейского Собора» (VII. 23). Общецерковный суд осуществляет судебный надзор за дея­тельностью Епархиальных судов. Его финансирование осуще­ствляется из общецерковного бюджета.

Архиерейский Собор 2000 года отложил образование Об­щецерковного суда до очередного Архиерейского Собора, тем самым сохранив его уставные полномочия до тех пор за су­дом Синода.

Судом высшей инстанции является суд Архиерейского Собора.